Тим повторил:

– Вы, черт возьми, шутите, старина. Я сделал то, что было необходимо, а теперь я, возвращаясь домой, говорю вам «огромное спасибо» за вашу помощь.

– Забудь ты про спасибо. Просто подумай еще раз на досуге, сынок. Ты отлично действуешь, сохраняешь спокойствие, выполняешь свою задачу. Нам нужна любая помощь, Тим. Ты говорил, что Бауэр упоминал пилотов, которым нужно больше тренироваться, но для чего? Зачем им нужны бомбардировщики? Они там говорят о Lebensraum. По-английски это…

– Жизненное пространство, – перебил Тим. – Я, как вам известно, немного понимаю по-немецки.

– Стало быть, они забрали обратно Рейнланд. И тогда мы зададимся вопросом, что же они сочтут подходящим для себя жизненным пространством? И куда двинутся за ним? Ты нужен нам.

Тим сказал:

– Прощайте, Потти.

Он поднялся. Ноги его больше не будет в Германии. Потти встал, слегка улыбаясь.

– Скажем так, до свидания. Прощайте звучит ужасающе категорично. И, дружище, я рассчитываю на твою сдержанность. Не расстраивайся. Я должен идти вперед. Возможно, найду кого-то другого. Возвращайся благополучно домой. И прими мои поздравления: за эти последние несколько дней ты проявил немалое мужество.

Выходя из комнаты, Тим заметил, что Потти снова опустился в кресло. Проходя мимо Глэдис, он увидел, что она улыбается.

– На случай, если вы передумаете, – она протянула ему карточку с напечатанным на ней номером телефона.

Он вышел из прачечной и направился в сторону вокзала. Получается, Глэдис подслушивала у замочной скважины? Или слушала их разговор по селектору? А может быть, он просто был одним из многих, и она наизусть знает сценарий?

Тим проходил мимо людей, выбиравших овощи на лотках зеленщика, миновал цветочный магазин. А в Гернике или Бильбао еще остались магазины? Что чувствуешь, когда тебя бомбят, когда над головой у тебя кружатся самолеты и сбрасывают то, от чего нет спасения? Он взглянул на небо. Там летали чайки. Что ж, Эстрелла и Мария знают. И Джеймс, без сомнения, тоже. Внутри у него все перевернулось. Какой он все-таки придурок. Но, во всяком случае, он должен вернуться домой.

Бомбы убивают. Репетиция – чего? Похоже, он знает.

Когда Тим добрался до постели, еще не было двенадцати. Он был измучен, но во сне он боролся с Хейне – мерзавец пытался задушить его черными подтяжками, снова и снова повторяя свои попытки.

На следующий день отец на «Остине» встретил его у дверей инжиниринговой фирмы, где работал Тим, и отвез в Истерли Холл, там его ждали тетя Вер и дядя Ричард. Он снова повторил, что Хейне согласился сделать все, что необходимо, чтобы оригинал письма не был предан огласке. Но об убийственной власти его матери над Хейне он ничего не сказал.

В этот раз Эви и Оберон приехали вместе с Брайди. Тим старался не смотреть на нее, но как он мог? Она стояла у двери, пока все остальные без остановки тараторили о том, как все замечательно, и как они благодарны, и что теперь Джеймс сможет жить нормально дальше и пойдет учиться в университет. Тим поднялся.

– Вы не должны забывать, что на все это потребуется время, а пока он остается в опасности. Там бушует гражданская война.

Все разом замолчали. Брайди не сводила с него глаз. Он продолжал:

– Поддержка будет достаточно основательной, но в Испании сейчас хаос, так что, до тех пор пока он не окажется здесь, будем просто надеяться, что все получится.

Отец улыбнулся и кивнул. Тим было направился к Брайди, чтобы объяснить ей, что он больше не тот, за кого она его принимает, точно так же, как он хотел сказать это остальным. Она прошептала:

– Я благодарна тебе, но подозреваю, что для Джеймса будет невыносима мысль, что своим освобождением он обязан фашисту, устроившему это с помощью нацистов. Мне она тоже невыносима.

Ему показалось, что на этот раз удар под дых получил он. Она ушла. Он хотел броситься за ней, сказать, что он обо всем жалеет, объяснить, что он изменился, что он уже не тот, что был, он другой. Но что-то остановило его. Проклятый Потти. Он стиснул коробочку с мезузой.

Двумя часами позднее он позвонил Потти из кабинета Ричарда по номеру, который дала ему Глэдис. Понизив голос, он произнес:

– Мне нужно знать, кто те евреи, которые занимали квартиру, в которой теперь живет моя мать. Мне нужно, чтобы их вытащили оттуда, где они теперь находятся, и дали им разрешение поселиться в Великобритании, и нашли способ привезти их сюда. Как только это будет организовано, хотя я по-прежнему считаю все это дурацкой шуткой, я сделаю все, что от меня ожидается, и сделаю это хорошо.

Наступило молчание. Тим ждал, потому что вполне понимал, что сделать то, что он хотел, будет нелегко. Однако таковы были его условия, и он сам поразился собственной силе, хладнокровию и решимости.

Наконец Потти сказал:

– Думаю, это можно будет сделать, но твое прикрытие должно остаться прежним для всех, кроме твоих родителей, которые уже знают. Прости меня, дружище, но ты должен понять, что тебе придется снова начать посещать собрания БСФ в Хоутоне и появляться там регулярно. Ты также должен возобновить свое присутствие на заседаниях Клуба Мира, ты должен быть фашистом, и никто не должен знать, что это не так. Никто.

Больше всего на свете Тим хотел рассказать обо всем Брайди, но он понимал, что не может этого сделать. Она должна продолжать ненавидеть его именно так бескомпромиссно, как ей это свойственно, потому что именно так надежнее всего убедить в этом окружающих. Потти повторил:

– Только твои дорогие родители, но больше никто.

– Я согласен, но сначала мне нужно, чтобы эта еврейская семья была в безопасности. Так что я подожду. Кстати, чтобы порадовать вас, сообщаю, что у Милли есть доказательство некоего обстоятельства, которое даст нам дополнительный мощный рычаг давления на Хейне. Я расскажу вам, после того как вы найдете эту семью и организуете им побег из того ада, в котором они сейчас находятся, то есть, как я подозреваю, из лагеря.

Потти ответил:

– Ты просто создан для своей роли, парнишка.

Раздался щелчок, и связь прервалась. Теперь Тим понял, почему он не рассказал Потти, что именно обеспечивало безопасность Милли. Он начал постигать смысл политики силы и понимать, зачем всегда нужно иметь что-то в запасе.

Испания, январь 1938 г.

Джеймс, Йен, Фрэнк, Бойо и сержант Миллер в составе небольшой группы около двадцати человек шли и шли, с того самого момента, как они попали в плен, переходя от одной убогой дыры к другой. Все были измучены, голодали, у всех были стерты ноги. Они изо всех сил старались не потерять счет времени. Райской мечтой был побег или нормальный лагерь. Во время переходов они запоминали все, мимо чего проходили: горы вдалеке, деревни, хутора, церкви, фермы, которые в дальнейшем могут послужить им ориентирами на обратном пути, если представится шанс бежать. До сих пор возможность побега представилась только один раз, и двое из группы воспользовались ею. Оба были убиты. Охрана не теряла бдительность и действовала решительно.