И я сделала это.

Тем не менее, я не могла не задаться вопросом, сожалел ли он о какой-либо части нашего подхода. Ведь генерал предпочитал сражаться более буквально, в рукопашной; моя готовность отбросить эту вежливость и уничтожить могла бы его обеспокоить.

Гнев не использовал магию в сражении, когда на нас напали волки, но он использовал ее как дополнение к кинжалу. Беспокойство все еще оставалось во мне.

Было невозможно сказать, пробуждалась ли моя смертная совесть или это были всплески страха от ближайших лордов и дам.

— Леди Эмилия. — официант подошел с бокалами игристого вина, бледно-золотого, розового и лилового цветов на выбор. Золотые хлопья плавали во всех бокалах, как другая форма жадности. Я выбрала розовое вино и осторожно сделала глоток. Гнев выбрал лилового цвета, и мы продолжили нашу молчаливую прогулку по бальному залу.

Много мурашек пробежались по моей руке, когда группа леди и лордов прошли мимо нас. Более смелые склоняли головы, бормоча «Принц Гнев. Леди Эмилия» прежде, чем они находили повод уйти.

Что-то неприятное вклинилось мне под ребра.

Я не ожидала их благодарности, но отведенные взгляды и всплески страха были сюрпризом. Определенно нежеланным. Трудно было понять, был ли их страх направлен исключительно на меня или же они опасались Гнева. В последний раз, когда он был здесь, он разрушил игровой зал своим легендарным гневом. Возможно, мы оба были объектами страха.

Хотя моему мужу не составило труда привлечь на свою сторону других мужчин. Несколько лордов вежливо болтали о битве, которой не было, и потягивали свои напитки, давая себе повод спешить прочь, как только Гнев напомнил им, как моя огненная магия спасла их.

Гнев нежно сжал мою руку.

— Хочешь потанцевать, миледи.

— Да.

Мой муж повел нас на танцпол; это была блестящая бронза, которая отражала наши тела нечетким, искаженным образом. Это соответствовало тому, что я чувствовала внутренне: искажение и неясность. Я не привыкла смешивать смертные эмоции со своими бессмертными чувствами. Мне казалось, что две половинки меня пытаются соединиться, но одна половина была маслом, а другая водой. Как бы я ни старалась смешать их вместе, они оставались отдельными, почти воюющими друг с другом.

Гнев держал меня неприлично близко, когда музыканты заиграли вальс, его рука скользнула по моей спине достаточно низко, чтобы медовое тепло разлилось по моим венам. Если он пытался отвлечь меня от иголок беспокойства, пересекающих комнату, то это почти сработало.

Пока я не обратила свое внимание на герцога Девонского и не почувствовал жар его злости. Он быстро повернулся к мужчине, с которым танцевал, и сказал что-то, что заставило демона усмехнуться. За мой счет, скорее всего.

Хотя я не позволила этому задеть меня. Я бы тоже расстроилась, если бы попала в греховную бурю Гнева с высунутым членом и в конце концов обмочилась.

Пары, которые, казалось, не знали никого, кроме друг друга, напряглись, когда мы проходили мимо. На этот раз я услышал шепот. Они говорили о восстании Устрашающих. Как богиню смерти разыскивали за убийство и как Ярость пришла расплатиться с долгами своей сестры. Они боялись не моего разгневанного мужа, а меня.

Я положила голову на плечо Гнева и проигнорировала шепот.

Они могли говорить и сплетничать сколько угодно; никто из них не знал меня или то, что я чувствовала. Как я хотела помочь им всем, найдя Клинок Разрушения и разрушив проклятие. Даже тогда я думала, что ничего из того, что я делаю, никогда не будет достаточно хорошим для некоторых. Они всегда находили бы причину ненавидеть или бояться меня, если бы выбрали этот путь. Шепот стал резче, жестче.

Я высоко держала голову, пока мы продолжали танцевать по комнате. Вскоре переполненный зал почти опустел, а покалывание, указывающее на страх, превратилось в легкое ощущение. Я стиснула зубы и сохранила нейтральное выражение лица. Возможно, дело было в том, что я почти двадцать лет была смертной и жила как человек, но я больше не хотела внушать такой страх.

Сила — это одно, я бы не стала извиняться за способность защищать себя и тех, кого люблю, но это? Это было совсем не то, что я хотела. Нахлынула память о моей прошлой жизни. Несмотря на огненную магию, которую я призвала, внутри мне было холодно, одной, без моего близнеца.

Я забыла, какова была изоляция, когда меня боялись. Ничего другого я не знала, мне не с чем было сравнивать. Теперь я познала тепло дружбы. Радость смеха и утешение в… принятии.

Гнева уважали за его силу, а не наказывали за нее. Демоны и даже его братья дважды подумают, прежде чем перейти ему дорогу, но все же смотрели на меня так, будто я была палачом, готовым испепелить их за любое кажущееся неуважение.

Было несправедливо быть наказанной за то же самое, за что почитали моего мужа. Хотя, возможно, с их точки зрения, я была чем-то, что внушало настоящий страх. Дом Мести не просто управлялся одним грехом, как другие Дома. Он мог прийти за всеми, и этого боялись демоны.

— … она обманом заставила его жениться.

Пара бросила на меня злобный взгляд, и я напряглась. Это было совсем не то, что произошло.

— Игнорируй их. — Голос Гнева звучал у меня в ушах гладко, как шелк. — Ты меня ни в чем не обманывала. И ты была великолепна сегодня. Остановила битву, прежде чем она могла начать войну. Твоя магия принесла мир. Это был необходимый и стратегический шаг. Никогда не сомневайся в этом.

— Похоже, этот двор не разделяет консенсуса, — тихо сказала я. — Я думала, ты тоже можешь сомневаться в нашей тактике.

— Я доверяю тебя, миледи. И сегодня я доверял твоему суждению. — Он пронес нас по танцполу, его прикосновение заземлило меня. — Ведьмы не вели бы честную битву. Они бы использовали больше магии и хитрости. В данном случае я поддерживаю наш выбор сражаться так, как мы это делали. Сегодня ты использовала свою магию как оружие. Оно не использовало тебя, Эмилия. Это была настоящая победа, и я горжусь тем, чего ты добилась. Ни один из этих придворных не встанет и не станет сражаться за свой двор.

— Я действовала в основном для собственной выгоды, — призналась я. — Не хотела, чтобы Жадность требовал еще одного кровавого возмездия. И когда они нацелились на тебя, я хотела убить их всех.

Гнев поднес свои губы к моему уху, и я почувствовала, как он улыбается. — Еще привлекательнее, миледи.

— Лжец. —