Вечером, закончив трудиться, я вышел из дома и огляделся. После памятного разговора с Ван Арконом стал внимательнее наблюдать за соседними улицами, а тем паче переулками, где могли прятаться злоумышленники. Не обнаружив ничего подозрительного, направился в «Королевскую охоту», размышляя о графине, а если быть точным, то о деле, которое она хотела обсудить с Орландо де Брегом.

Когда я вошел в заведение, то обнаружил пустой зал и Гая Григориуса, который тяжело вздыхал, наблюдая это запустение в делах, грозящее нанести урон его заработкам. Он поздоровался, уныло подпер щеку рукой и кивнул:

– Одних убытков сколько терпим, прости меня, Господи!

– Это тяжелое время, мастер… – заметил я.

– Для кого, позвольте спросить? – покосился мастер Григориус. – Для питухов[18], кои вдруг озаботились своей душой? Эх… Вы будете ужинать?

– С удовольствием.

– Джори… – протянул мастер Гай. – Джо-о-ри!

– Да, хозяин! – Из дверей кухни выскочил здоровенный малый, подвизающийся в этом заведении в скромной роли поваренка, а заодно и вышибалы.

– Пулярка готова?

– Нет, хозяин!

– Тогда какого дьявола ты здесь делаешь, бездельник?

– Так это… – растерялся Джори. – Вы же меня звали?

– Я звал тебя с пуляркой. Без нее… – вздохнул Гай, – без нее ты мне и даром не нужен.

Поваренок захлопал глазами, но потом решил не искушать судьбу и быстро ретировался на кухню.

– Кстати, – спросил я, – вы сегодня не видели шевалье де Брега?

– Видел, – кивнул Григориус, – во время утренней трапезы. Он изволил скушать жирного каплуна и выпить бутылку вина. Собирался отправиться в святую обитель, дабы навестить отца настоятеля, да хранит Господь нашего аббата! Прикажете подавать ужин?

– Признаться, я изрядно проголодался, – кивнул я.

– Вот и славно. Джори! Джори, бездельник ты эдакий!

– Вы что-нибудь знаете про это послание? – спросил меня де Брег, держа в руках письмо от графини де Фуа. Он получил его на следующий день и заявился ко мне поздним вечером, когда узкие городские улочки уже погружались в сумерки, а добропорядочные христиане готовились отойти ко сну.

– Знал о намерениях графини его написать, но ничего не знаю о содержании, – ответил я.

– Одевайтесь, сударь.

– Зачем? – вытаращился я.

– Черт побери, Жак! Неужели вы полагаете, что я осмелюсь нанести первый визит этой благородной даме без человека, который может меня представить?!

– Мы пойдем сейчас?

– Именно сейчас! Дело, как понимаю, не терпит отлагательств. – Он нахмурился и дернул щекой. – Жак де Тресс, вы долго будете пялиться на меня, словно на куртизанку в трактире?! Одевайтесь, раздери вас дьявол!

Мне ничего не оставалось, как одеться, взять оружие и последовать за шевалье де Брегом. Признаться, он выглядел изрядно взволнованным. Я даже не решался что-то спрашивать, понимая, как он волнуется перед этим визитом. Увидеть женщину, ради которой ты пошел на такие жертвы… Женщину, которую продолжал любить все это время. Мысли перебил де Брег. Он шел быстрым шагом, но успевал рассказать новости, которые не просто удивляли, а откровенно поражали!

– Жак, вы знаете, что…

Признаться, когда шевалье де Брег произнес это имя, мне показалось, что я ослышался или, погруженный в раздумья, неправильно его понял.

– Что?!!

– Эх, Жак, Жак… Вы славный малый, но, видит Бог, очень плохой секретарь. Пусть это и прозвучит грубо, но вы обязаны знать о делах и бедах графини лучше, чем она сама! Знать и предупреждать всевозможные неурядицы, которые могут повлиять на ее жизнь. Соблазнить служанку, переспать со всеми белошвейками и прочими девами, которым хорошо известны домашние новости. Ладно, не обижайтесь! Понимаю, что у вас было недостаточно времени, дабы обращать внимание на что-либо еще, кроме бумаг и писем.

– Шевалье, как это все понимать?

– Черт его знает. Не понимаю, что происходит в этом бедном городе. Мог предположить все что угодно, но только не это…

Шевалье Дампьер – вот истинный виновник наших треволнений. Как выяснилось – хоть в это и сложно поверить, – аббат Хьюго настойчиво рекомендовал графине этого господина в качестве наставника и учителя молодого Теодоро де Фуа.

– Откуда вы про это узнали? – спросил я.

– Я уже говорил, что у меня есть друзья в монастыре, – пожал плечами де Брег. – Кстати, шевалье Дампьер навещал отца настоятеля. За день до возвращения графини. Они долго беседовали, а когда шевалье ушел, наш отец настоятель выглядел изрядно расстроенным. Теперь нам остается узнать, что именно тревожит саму графиню…

Скажу без утайки, мне было любопытно наблюдать за лицом шевалье де Брега, когда нас приняла графиня де Фуа. Я не ошибся. Если бы я не знал обстоятельств его прошлой жизни, то мог бы и не обратить внимание на волнение, которое охватило этого человека. Лицо Орландо стало похоже на маску. Он был изысканно-вежлив, но чертовски холоден. Да, именно холоден. Если не смотреть в глаза, которые, как известно, зеркало нашей души. Какого бы зверя он ни носил в своем теле, но его взгляд был красноречивее слов.

Будь я проклят, но Ирэн это почувствовала! Она смутилась и покраснела, но быстро взяла себя в руки и поведала историю, в которую было бы сложно поверить, если бы не факты, уже известные от шевалье де Брега.

Все произошло в день ее возвращения. Ирэн, как добропорядочная христианка, нанесла визит святым отцам, дабы оказать поддержку и высказать надежды на их выздоровление. Если беседа с его преподобием – отцом Раймондом – осталась для нас тайной, то разговор с аббатом Хьюго был передан со всеми подробностями, вызвавшими у Ирэн определенное и вполне понятное волнение:

– Признаться, сударь, я серьезно встревожена. Не могу назвать причин этого чувства, но сердце женщины предчувствует большую беду. Совет отца настоятеля весьма необычен, и вот, не зная, что предпринять, я обращаюсь к вам с просьбой…

– Мы к вашим услугам, сударыня, – сказал де Брег и склонил голову.

– Шевалье… – сказала графиня. – Мы не были с вами знакомы, и я понимаю, что с вашей стороны это покажется странным, но я чувствую, что в вашей груди бьется благородное сердце. Сердце, которое не останется глухо к моим… – она запнулась, – к моим мольбам.

– Чем мы можем помочь вам?

– Я даже не знаю, с чего лучше начать… Аббат Хьюго утверждает, что надо мной висит тяжелое проклятье. Проклятье, которое преследует меня всю мою жизнь.

– Проклятье? – недоверчиво покосился де Брег.

– Да, сударь, именно проклятье. Я не знаю причины, но почему-то уверена, что могу вам полностью довериться. Вам и… – она посмотрела на меня, – и Жаку де Трессу.