Начать петь так оказалось даже проще, чем я думала. Достаточно было просто осознать, что эти песни — отчаянные крики в поисках силы — зародились именно здесь, на кораблях цивилизации, подославшей магическую куклу, чтобы найти меня и привести сюда. Это место было колыбелью, нервным центром моей боли, и именно здесь ее проще всего становилось выплескивать смертельными волнами.

Песня за песней, я словно выжимала себя. Не замечая, как истончаюсь, словно кусочек теплого масла. Боль в горле, тяжесть в легких. И допев очередную песню, уже собралась начать следующую... когда экраны погасли, вновь став белыми стенами, и я увидела надпись:

«Перегруппировка сил. До следующей атаки 4:59»

Итак, несколько минут передышки?

Только остановившись ненадолго, я поняла, насколько же истощена. Как будто все тело раздавлено, но каким-то непонятным образом оно до сих пор держалось в куче.

Пока я пыталась отдышаться, в комнату залетел маленький поднос, на котором стояла бутылка воды. Сразу же ухватившись за нее, я жадно выпила все до капли, и только тогда позволила себе сесть на пол, чтобы немного отдохнуть.

Надо же, даже не думала, что возможно испытывать такое опустошение. Тяжелое, гнетущее, темное. Словно нечто выжгло все внутри меня, не оставив даже пепла. Цифры обратного отсчета медленно шагали к нулю, и когда этот момент наступит, мне надо будет снова петь. Но сейчас я не была уверена, что смогу сделать это. Будто с последним мощным аккордом песни, которая только что стихла, я взорвалась, и после меня не осталось ни облака пыли.

Но... но я должна петь дальше, не так ли?

Закрыв глаза, я медленно вдохнула воздух, показавшийся мне душным и кислым. Интересно, правы ли те, кто говорят, что мультивселенная так велика, что абсолютно ничего не имеет значения? А значит, и смысла ни в чем нет. Ни в желаниях, ни в стремлениях, ни в боли, ни в мечтах, ни в борьбе? Ведь все трагедии не только маленьких личностей, но и целых цивилизаций, не стоят даже песчинки в бесконечных скоплениях миров. Поэтому даже если я умру... даже если анкерны проигрывают и калиарцы уничтожат мой мир... для мультивселенной не изменится вообще ничего.

Все зря? Глупо и наивно?

Цифры на экранах продолжали обратный отсчет, а я и дальше сидела на полу, с отсутствующим выражением водя пальцем по экрану старого ПК-браслета. Маленького магического гаджета, в котором было информации о моей жизни больше, чем я когда-то задумывалась. Фото и видео, база посещаемых сайтов и покупки, музыка и фильмы. Чаты и форумы, соцсети, почта...

Ты смотри, новое аудиосообщение. Судя по дате, свежее — отправлено через несколько дней после того, как мы с Карин улетели с Рейнеры. И как оно вообще сюда дошло?..

От Брента.

Это что, шутка? Разве такое может быть?

Пальцы дрожали очень сильно. Настолько, что я едва попала куда надо, открывая запись. И поняла, что в горле застрял ком, когда действительно услышала его голос.

— Привет, Канарейка, — говорил Брент несколько дней назад, бесконечно далеко отсюда. — Не знаю, получишь ли ты это, но думаю, понимаешь, почему я не мог не послать тебе сообщение. Просто... не знаю, что думать и делать, как быть. Врачи сами удивились, что я так быстро встал на ноги после такого серьезного ранения. Стража в шоке и не знает, где вас с Карин искать, и что делать с трупами моего менеджера и капитана флагмана, которые лежали в гримерке рядом со мной. На записях камер наблюдения по станции нашли, как она куда-то вела тебя и, судя по вашему поведению, сделали вывод, что Карин похитила тебя и вывезла неизвестно куда. Там такой дурдом... А руководство лейбла вообще рвет и мечет, — хмыкнул он с нотками горькой улыбки. — Меня привезли в Центр, ждать начала конкурса, к которому тебя еще надеются найти. Поэтому знай, что я жду тебя здесь. Действительно жду. И верю, что ты вернешься, чтобы выйти со мной на ту чертову сцену, слышишь? Не смей не вернуться к конкурсу. Если не вернешься, то знай: я официально буду считать, что ты испугалась конкурировать со мной, спасовала, а значит, я победил и ты мне проиграла! Поняла, Канарейка?.. Черт, как же я тебя люблю.

Воцарилась тишина, но я видела, что запись еще не закончилась. С той стороны — бесконечно далеко и очень давно — доносился лишь неразборчивый шорох. И я слушала его. Жадно. Ловя малейшее колебание воздуха от тяжелого мужского дыхания, пока этот голос не продолжил:

— Я хочу, чтобы ты вернулась. Чтобы сказать тебе это лично. Чтобы ты слышала, как я лицом к лицу скажу тебе. Поэтому, пожалуйста, умоляю, вернись. И прости меня, что я так долго был далеко от тебя. Что не появился рядом с тобой раньше. Потому что единственное, чего я хочу — держать тебя крепко-крепко, забрать всю твой боль и больше никогда не оставлять одну. Ты нужна мне, ты единственная. Иначе я просто не смогу дышать. Буду ждать тебя, Канария.

Запись закончилась, теперь уже на самом деле закончилась. А я так и сидела в тишине, глядя на голографический экран.

Между тем цифры на стенах продолжали обратный отсчет...

...три, два, один...

Резкий рывок. С которым я, вскочив на ноги, посмотрела вперед, на небесные просторы чужого мира, усеянные бесконечностью военных кораблей, которые двигались прямо на меня!

— Вспышкой небесной века я несу,

С раною в сердце последней усну.

Просто сумею,

Скину я манну,

Пепел развею

В нем же восстану!

Да, это был он: чистый порыв. То, что до сих пор за всю свою жизнь я чувствовала лишь раз. В тот день, когда придя на прослушивание певицей в небольшой ресторан, неожиданно поняла, что вся моя суть перевернулась, навсегда оставив позади то, чем я до сих пор была. Вот только...

Если тогда мной двигало отчаяние, злость, ненависть к самой себе и боль, безжалостно пожиравшая каждую частичку моей сущности, то теперь все было иначе. Оно неслось от меня, отлетало — словно сбрасывая обожженную, отсыревшую, покрытую плесенью шелуху, и освобождая сияющую сердцевину. И тогда мне стало понятно нечто простое и очень очевидное:

Боль была не единственным, что я имела. Злость была не единственным, что двигало меня вперед.

Это тихо, неспешно росло внутри меня. Постепенно, пока не настал день, когда не получалось делать вид, что я не замечаю этого.

То, что на самом деле давало мне силы.

То, ради чего хотелось сиять ярче солнца.

Надо же, а я на самом деле даже не заметила, когда начала петь только для него.

— Можно прийти в рассветный сад,

Можно весь мир обойти наугад,

можно упасть

И не взлететь,

Оружие сложить,

Наваждением жить.

Что я сумела?