— Извините, — взглянула Эдвина на Патрика, —я не должна была вам все это говорить.

Она начала рукой вытирать слезы, и Патрик протянул ейкрасивый платок с вышитым гербом. Эдвина с благодарностью его взяла.

— Обычно я стараюсь не говорить на эту тему.

— Я понял, — улыбнулся ей Патрик. — Как жаль,что мы не встретились двенадцать лет назад, я бы отбил вас у Чарльза, и вы быпрожили гораздо более счастливую жизнь, и я тоже. Я бы не женился, на ком неследовало. Мне тоже хочется излить вам свою душу, Эдвина, — продолжалон. — Я женился на двоюродной сестре Чарльза со стороны его матери. Очень«достойная» девушка, как говаривала моя мама, но, боюсь, я слишком поздноосознал, что она не любит меня.

— И как же сложилась ваша семейная жизнь? —взглянула на него Эдвина, постепенно успокаиваясь.

— Даже не знаю, — с сожалением произнес он. —У нас три чудесных сына, а с женой мы общаемся примерно раз в два месяца междуее поездками и за завтраком. Боюсь, моя жена… э-э… не особенно любит мужчин. Ейгораздо лучше в обществе женщин-подруг и лошадей.

Эдвина чувствовала, что он сделал ей важное признание, ноона очень смущалась и не решалась расспрашивать его подробно. Достаточно знать,что он женился на женщине, которую не любит и которая не любит его. А слова про«женщин-подруг», возможно, ничего особенного не означают. Но все-таки Патрик незря это сказал. Удивительно, как это при таком эпизодическом общении ониумудрились произвести на свет троих детей.

— И вас устраивает такая жизнь, вы не собираетесьразвестись с ней? — тихо спросила Эдвина, но Патрик в ответ покачалголовой.

— Нет. По ряду причин — в частности, из-за сыновей. И ябоюсь, что мои родители не пережили бы этого. Видите ли, в нашей семье не былоразводов. А благодаря моей французской бабушке все еще больше усложняется: яредкая пташка — британский католик. Так что, боюсь, мы с Филиппой связаны навсю жизнь. Малопривлекательная перспектива на ближайшие сорок-пятьдесят лет. —Он говорил об этом с иронией, но Эдвина видела страдание в его глазах ичувствовала горечь за его беззаботным тоном.

— Почему вы не оставите ее? Нельзя же так жить всюжизнь. — Поразительно: они почти не знают друг друга, но делятся такимсокровенным. Хотя подобное часто случается в путешествиях.

— У меня нет выбора, — тихо ответил Патрик, —как и у вас, когда вы столкнулись с необходимостью растить братьев и сестер.Положение обязывает, как говаривала моя бабушка. Существует долг, и я долженего выполнить.

А мальчики у нас замечательные, они уже подросли и теперьуехали в школу. Последним покинул дом Ричард, год назад, поэтому я теперь сталпосвободнее. На самом деле меня совсем не тянет бывать дома, и я там почти и небываю. — Он по-мальчишески улыбнулся Эдвине. — Большую часть времения провожу в Нью-Йорке. Езжу по делам в Париж, когда только возможно. Потом уменя есть друзья в Берлине и Риме… Так что все обстоит не так плохо.

Но Эдвина ответила ему с искренним сочувствием:

— Как это все печально и… пусто! — Она говорила сним прямо, и он отвечал ей тем же.

— Вы правы. Да. Но это все, что у меня есть, Эдвина, ия стараюсь как могу. Как и вы тоже. Это не жизнь, но это моя жизнь. Как и ваша.Посмотрите, вы же провели всю жизнь, оплакивая человека, умершего двенадцатьлет назад. Подумайте об этом… подумайте о нем.

Вы действительно знали его? Вы знали, каким он был, мог быон сделать вас счастливой? У нас было право на счастье, но мы не сталисчастливыми. Поэтому вы делали что могли в окружении любимых братьев и сестер,и я тоже, со своими сыновьями. Больше я ни на что не имею права, я женатыйчеловек.

Но вы-то, Эдвина, другое дело. Вам нужно найти человека,которого вы полюбите. Выйдите за него, родите своих детей. Я уже не могу ничеготакого себе позволить, но вы можете, Эдвина. Не хороните себя, у вас вся жизньвпереди.

— Глупости! — засмеялась Эдвина, хоть Патрикпроизнес мудрые слова, понимала она это или нет. — Да вы знаете, сколькомне уже? Тридцать два. Я слишком стара для этого, считай, полжизни прожито.

— Вот и мне так кажется. Мне тридцать девять. Но знаетечто? Если бы у меня была еще возможность полюбить, быть счастливым, иметь ещедетей — я бы, не задумываясь, ухватился за нее.

Патрик посмотрел на Эдвину и, прежде чем она ответила,поцеловал ее. С тех пор, как погиб Чарльз, никто не целовал ее так.

Внезапно она осознала то, что сказал Патрик. Прав ли он?Действительно ли Чарльз — всего лишь далекое воспоминание? Да помнит ли онаЧарльза на самом деле? Сейчас несомненно одно: она любила его. Но возможно, онаслишком долго переживает это? Может, пора забыть?

И вдруг, когда она начала целовать Патрика, воспоминаниястали гаснуть в ее сознании, и не осталось ничего, кроме двух человек, крепкообнимавших друг друга.

Прошло немало времени, прежде чем Патрик отпустил Эдвину. Онснова и снова целовал ее, а потом решился сказать то, что считал необходимым,что Эдвина имела право знать:

— Эдвина, что бы ни произошло между нами, я не смогужениться на вас. Я хочу, чтобы вы знали это. Как бы я ни любил вас, янесвободный человек. Я не разведусь никогда. Но я не хочу разрушить и вашужизнь. Я хочу сказать, что если вы и позволите мне любить вас, то все равнобудете оставаться свободной… так будет лучше для нас обоих… я не будуудерживать вас, и вы тоже… понимаете?

— Да, — тихо ответила Эдвина, благодарная ему заискренность и прямоту.

Она с самого начала почувствовала, какой он честный человек.Именно поэтому она заговорила с ним, и поэтому она поняла, что любит его.Смешно, она же едва знает его, но она его любит.

— Я не позволю вам того, что было после смерти Чарльза…хранить память годами… Я хочу любить вас и показать вам вашу дорогу — дорогусчастья и полноценной жизни. И даже если вы полюбите меня, то все равно будетево всем вольны: захотите выйти замуж за кого-нибудь — и сделаете это…

— Не будем сейчас об этом, — улыбнуласьЭдвина, — вы же не можете всего предвидеть. Что, если Филиппа умрет, илиоставит вас, или решит уехать куда-нибудь?

— Я не могу на этих зыбких надеждах строить свою жизньи вам не позволю. Моя любимая, помните: я отпущу вас… как маленькую птичку… ивы полетите к себе домой, далеко за океан…

Но не успел он сказать эти слова, как Эдвина почувствовала,что вовсе не стремится к этому. Она взяла его за руку и тихо прошептала:

— Не сейчас… пожалуйста.

— Да… не сейчас… — зашептал он в ответ, уткнувшисьлицом в ее волосы. — Я люблю тебя!..

Такое бывает только в романах да еще в голливудских фильмах.Они случайно встретились, сразу полюбили друг друга и парили в небесах отсчастья. Для Эдвины открылась другая жизнь, какой у нее никогда не было или осуществовании которой она просто позабыла за одиннадцать лет.