Все эти проблемы и предстояло обсудить на данной встрече. Покуривая крепкую сигару, Рафаэль принял одно из самых трудных решений в жизни. Он решил ничего не говорить команчам — все-таки стопроцентной уверенности в том, что Фишер пойдет на смертельно опасный риск, у Рафаэля не было. Нет, нельзя было своими подозрениями хоть в малейшей степени поставить под угрозу огромное дело.

Еще раз за сегодняшнее утро придя к дому Мавериков, Рафаэль был не в лучшем расположении духа. Он был человеком действия, а игра в дипломатию вывела его из равновесия. Войдя в дом без стука, он застал внутри только Мэри и Бет. Обнаружив, что его распоряжение не выполнено, он грозно рявкнул:

— Где, черт побери, твой муж! Мне казалось, я сказал ему, чтобы он ждал меня здесь!

На круглом безмятежном лице Мэри отразилось удивление: ее поразила фамильярность, с которой Рафаэль обратился к Бет, и она посмотрела на последнюю с нескрываемым любопытством. Усилием воли Бет сумела сохранить нормальное выражение лица и остаться вежливой, несмотря на огромное желание сказать какую-нибудь ответную колкость. Холодно улыбаясь, она ответила:

— Мистер Маверик захотел показать Натану лошадь из своей конюшни, которая, по его мнению, может дать прекрасное потомство. Мне кажется, что они появятся с минуты на минуту.

В ответ на ее вежливость он попросил прощения и объяснил, что выпалил свои слова не подумав. Ему совершенно не хотелось говорить с Бет грубо, тем более в присутствии кого-то третьего.

Мэри вмешалась очень вовремя:

— Ну что, ваша встреча прошла не очень удачно?

— Неудачно — это слишком мягкое определение. Все обстоит плохо, и ситуация может стать очень опасной. Я успокаиваю себя тем, что просто вижу асе в слишком пессимистическом свете.

Когда Натан и Сэм вернулись, Рафаэль коротко рассказал им об утренней встрече, повторив свой прогноз. Потом сказал, обращаясь к Натану:

— Если вы готовы, Риджвей, я предлагаю отправиться к зданию суда. Позже он будет окружен толпой и, чтобы выбрать хорошую точку для наблюдения за происходящим, нам надо быть там как можно раньше.

Из вежливости Рафаэль поинтересовался, не пойдет ли Сэм с ними, но тот отказался, сославшись на свои дела.

С болью сознавая, что ее муж будет стоять рядом с Рафаэлем в такой опасной ситуации, Бет быстро подошла к Натану и, тронув его за руку, сказала:

— Обещай мне соблюдать осторожность. Если вдруг ситуация обострится, как предвидит сеньор Сантана, пожалуйста, уходите оттуда при первом же сигнале опасности.

Натан с обожанием посмотрел на нее:

— Конечно, моя дорогая. Только не надо преувеличивать остроту ситуации. А теперь иди с миссис Маверик. До встречи.

Она напряженно улыбнулась и, движимая порывом, который сама не поняла, подошла к Натану, прильнула к нему и нежно его поцеловала в губы. При этом она даже не глянула на Рафаэля, который оставался подозрительно спокоен.

Когда Мэри, Бет и две другие женщины подходили к тому месту, где предполагалось принять пленных, Бет заметила Лоренцо Мендозу, стоявшего у соседнего со зданием суда домом. Она запнулась, но тут же исправила ошибку, потом сделала вид, что к ней не относится приветствие Лоренцо, и проследовала дальше рядом с Мэри.

Та сказала Бет:

— Я рада, что он не заметил мое присутствие. Хотя он и относится к родственникам семейства Сантаны по линии супруги Рафаэля, я его не терплю. Вы сделали правильно, что не вступили с ним в разговор. У него репутация весьма темная.

Не задумываясь, Бет поинтересовалась:

— А мне казалось, что это у Рафаэля сомнительная репутация. Разве не его называют «изменником»?

— Нельзя не признать, что есть люди, недолюбливающие Рафаэля, — пояснила Мэри. — Но это все из-за предрассудков, связанных с его индейской кровью. Мы с Сэмом не относимся к этим людям. Мы знаем, что Рафаэль Сантана очень ценный для Техаса человек.

Потом с весьма решительным видом она добавила:

— А те, кому Рафаэль кажется злодеем, лучше бы посмотрели на его деда дона Фелипе.

Бет постаралась не вступать в дискуссию о Рафаэле. Все, что ей было нужно, она узнала.

Как и предвидел Рафаэль, индейцы привели с собой всего двух пленных. Мексиканский мальчик вообще не представлял интереса для Техаса, а шестнадцатилетняя девушка Матильда Локхарт, плененная вместе с ее трехлетней сестрой, была ошибкой команчей. Лучше бы им вообще не приводить никого из пленных.

Увидев состояние девушки, обе женщины выскочили из комнаты. Бет заставила себя остаться.

Сердце разрывалось при виде этого истощенного забитого существа. Голова, лицо и руки Матильды были покрыты шрамами и кровоподтеками. Ноздри у нее были вырваны, а сам нос сожжен до кости. Матильда выглядела как живое воплощение ужаса индейского плена.

Девушка понимала, как она ужасно выглядит, и просила спрятать ее от посторонних любопытных взглядов.

Матильда кричала, не в силах сдержать себя:

— Вам не понять этого! Никогда! Да, они изуродовали мое лицо, посмотрите на мое тело — оно все в шрамах и ожогах, меня прижигали факелами. Но есть кое-что и похуже. Индейцы по очереди насиловали меня, как будто я неодушевленный предмет, символизирующий для них понятие «шлюха».

Не в силах сдержать рыдания, отвернувшись, она кричала:

— Я больше никогда не посмею поднять голову — я умру от позора!

Бет была поражена, что девушка сумела выжить. Она рассказывала о таких ужасах, что сердце просто замирало. Индейцы будили ее, тыча раскаленными прутьями в самые болезненные места — это доставляло им удовольствие, они хохотали над ее болью. О пережитых сексуальных унижениях она рассказывать была просто не в силах. Женщины помогли ей одеться, и сердца их разрывались от жалости и возмущения.

На несчастье индейцев, Матильда Локхарт оказалась умной девушкой и за годы плена сумела выучить язык команчей. Она подслушала рассуждения воинов о судьбе других пленников и стратегии переговоров с белыми. Мэри немедленно послала за полковником Фишером, и он с растущим гневом слушал и рассказ о том, как девушку истязали, и о том, что замышляли индейцы. Пленных, судя по рассказу Матильды, было не менее пятнадцати, и индейцы собирались за каждого из них торговаться до конца. Фишер поблагодарил Матильду и отправился на переговоры, а Бет пожалела, что Натан решил присутствовать при этом событии.

Участники переговоров стали собираться в здании суда, окруженном любопытными. Заодно они глазели на индейцев. Женщины команчей терпеливо сидели у завалинок домов, воины с деланным безразличием смотрели на толпы техасцев, среди которых было немало мексиканцев, занимавших эту территорию раньше. Некоторые мужчины бросали в воздух монеты, и маленькие индейцы попадали в них стрелами из луков почти без промаха. Это вызывало восхищение, смешанное с ужасом.