– В самом деле? – все-таки надо что-то произнести.

– Ты молодец – вытащила джек-пот, разыграла его грамотно. Возят на хорошей машине, приодели, – арфистка демонстративно оглядела Майю с головы до ног. – Так держать, подруга. Но имей в виду: подцепить – не значит удержать. Таким взрослым и небедным дядям есть, из кого выбирать. Так что помни, скрипочка, что это все в любой момент может закончиться. Будь готова. А то потом может стать очень больно. О себе надо думать в первую очередь. А этот твой на «мерседесе» рано или поздно найдет себе новую девочку, поверь мне.

Майя не поверила этому снисходительному и покровительственному голосу. И якобы полным заботы словам. Но и обижаться было не на что. Только вот разговор все равно неприятный. Очень.

– Спасибо, я поняла, – Майя шагнула в сторону. – Извини, спешу.

– Удачи, – Чеплыг посторонилась.

– И тебе.

Добрыми советами вымощена дорога в ад.

А ведь уже и в самом деле последний курс. Четвертый пролетел незаметно. А пятый промчится еще быстрее. И вот она, взрослая жизнь. Здравствуй.

Майя словно очнулась от волшебного сна. Арфистка, разумеется, не думала о благе собеседницы, когда давала свои «советы бывалой». Недоброго в ее словах было больше. Может быть, зависть. Но правды это не отменяло. Меньше года отделяет Майю от выхода в самостоятельную жизнь. Готова ли она? Наверное, нет. А должна.

В наушниках пел бетховенскую «Аврору» рояль, а Майя думала, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Когда-то она играла на звучащем сейчас инструменте. И отстояла свое право на другой. И теперь пришло время думать, куда ей со своим инструментом податься.

На первых курсах они с Севкой строили кучу совместных планов – юношеских и утопических, разумеется. Они их даже еще в начале четвертого курса стоили. Год назад, получается. Но теперь об этом не заходит и речи.

Всеволод точно не пропадет. А вот Майя… Она усмехнулась и переключила Бетховена на Листа. Требуется что-то поэнергичнее. Аня считает, что Майя тоже не пропадет. Она же себе нашла правильного мужика. Цель всей жизни достигнута.

Простите, маэстро.

Майя резко сняла наушники и принялась ходить по гостиной. Она не верила ни Ане, ни Чеплыг. Она верила себе. Своей скрипке. И Июлю. Исходя из этого и надо размышлять о будущем. Что в июне следующего года, когда Майя получит диплом, в ее жизни будет Июль. И об ином развитии событий она думать не станет. Только так.

А значит… значит… Наверное, к такому именно направлению своей музыкальной карьеры она была подсознательно готова. Отец для Майи – пример для подражания во всем. Ну, кроме инструмента, разумеется. А папа – человек коллектива и считает симфонический оркестр вершиной музыкального действа. И папа прав. А о сольной карьере Майя никогда всерьез и не задумывалась. Возможно, свою лучшую сольную партию она уже сыграла. В ноябре. Для господина из первого ряда.

Значит, оркестр. Какой? Ну, конечно же, любимый папин! После родного, разумеется, в котором служит.

Майя хмыкнула и потянулась за планшетом. Полюбуется на Венский филармонический немного, а потом будет рассматривать реальные варианты. Вообще, отец заводил как-то разговор о том, что может попробовать устроить ее в свой оркестр. Но лучше попытаться самой. Да и с папой в одном коллективе… Нет, лучше как-то самостоятельно справиться. По крайней мере, попытаться.

Запись последнего новогоднего концерта из Австрии раззадорила. Пальцы зачесались. Штраусом. Никогда не любила этого композитора – точнее, ни одного из их многочисленного семейства. Не понимала и потому играла неважно. А сейчас вдруг азарт появился. Ну как так? А вдруг ее позовут в Венский, а она Штрауса не умеет? И неважно, что туда женщин не принимают. Мало ли, вдруг правила поменяются. И Майя пошла шелестеть нотами.

Не сразу дался ей Иоганн-сын. Но азарт и упрямство сделали свое дело. И «Голубой Дунай» вдруг показал свои прекрасные воды. И это стало настолько ошеломительным открытием, что наличие публики Майя осознала только по негромкому «браво» после финальных нот. Она опустила смычок и обернулась. В дверях стоял ее любимый слушатель из первого ряда – в темном костюме, белоснежной рубашке и бордовом галстуке. И сдержанно – как и все, что он делал – аплодировал.

Майя церемонно склонила голову и неуклюже изобразила книксен. А потом улыбнулась.

– Штраус соло звучит совсем не так, как в оркестре, – это было скорее адресовано своим мыслям, чем Илье. А потом тряхнула головой, прощаясь с Иоганном-сыном, и подошла к Июлю. Он слегка наклонил голову, подставляя щеку для поцелуя. – Ты сегодня в каком ряду?

– В единственном, – абсолютно серьезно. И так же серьезно спросил:- А что звучит в соло идеально?

Вам ли не знать, господин из единственного ряда?

– Вивальди, – Майя потянулась за футляром. К разговору о музыке она не была расположена, потому что именно сейчас находилась в раздумьях. И готовых ответов у нее не было. – Пошли ужинать?

Но после ужина разговор о музыке продолжился.

– Ты к чему-то готовишься? – его голос раздался за спиной. Ведь ушел в кабинет работать! Как оказался на кухне, где Майя устроилась с планшетом?

– Пятый курс – последний. Мне надо думать о будущем.

– Венский филармонический оркестр, – Илья наклонил голову, чтобы удобнее было смотреть на экран. – Это впечатляет.

Майе хотелось выключить гаджет и перевести разговор на другую тему. После слов Чеплыг… после собственных размышлений… Не готова она обсуждать это. Не чувствует уверенности. Нет почвы под ногами.

– Ты разве его слушал? Мне показалось, Вена тебе запомнилась другим.

– Слушал. Так что ты думаешь о своем будущем?

Нет, этого мужчину положительно невозможно отвлечь от намеченной цели. Майя несколько раз повернула планшет сначала в одну, потом в другую сторону. И решила все-таки поделиться своими мыслями. Теми, которыми можно.

– Мне нравятся большие оркестры. В том числе, и Венский филармонический. Они даже фон Караяна в свое время на место поставили.

– И ты хочешь после окончания консерватории быть в оркестре? – Илья задавал вопросы в своей обычной манере – быстро, не давая ей много времени на раздумья. И, одновременно, методично, преследуя какую-то свою цель.

– Мало ли чего… Да. Хочу. Считается, что каждого музыканта привлекает сольная карьера. Но… – он молчал. Майя покачала головой. Илья все-таки вынудил ее продолжить разговор, к которому она не была готова. – Только оркестр дает всю радугу звуков, понимаешь? ВСЮ.

Тут она осознала, что так и сидит к Илье спиной. Невежливо. Обернулась и встретила внимательный июльский взгляд.

– Понимаю. Но… насколько я знаю, сольные выступления не отменяют оркестр. И те музыканты, диски которых мы с тобой купили – они все выступали с оркестрами, разве нет? И получали радугу звуков. Ты даже не хочешь попробовать?