– Это не все, – пришлось поймать руку Май и вынуть галстук из ее пальцев.

Майя вздохнула и села на Илью верхом.

– Я слушаю.

А он снова искал слова. Говорить о щекотливом, лежа на спине и чувствуя, как Май что-то выводит пальцем на его рубашке, было не совсем то, но все же…

– Я никогда не спрашивал, какая у тебя стипендия, и какими средствами ты располагаешь для собственных трат. Но теперь ежемесячно на твою карту станет приходить определенная сумма. Будешь распоряжаться ею сама: парикмахерская, покупка обуви, что-то нужное для музыки…

***

Разговор перестал быть забавным даже в минимальной степени. Он стал не просто очень серьезным – а каким-то даже… неудобным. И сидеть верхом на Илье стало тоже неудобным. Майя перекинула ногу и сползла на край постели.

А ведь он не сказал ничего нового. Ничего. Просто уверенной рукой и спокойным голосом снял покров с ее иллюзий – вольных и невольных. И все, о чем он уведомил, уже давно, прочно и уверенно существовало в их отношениях. Она жила в его доме. Кушала купленную и приготовленную на его деньги еду. Дорогие подарки и другие знаки внимания – неделя в роскошном загородном клубе, прогулка на воздушном шаре. Все это имеет определенную стоимость в финансовом эквиваленте. И сейчас Илья просто подвел итог. И проставил окончательную цену. Господи, какая дрянь лезет ей в голову!

– Я поняла. Ужинать будешь? – голос все равно прозвучал резко. И резким было движение, когда решила встать. Ей стало как-то вдруг – тесно, душно, темно? – здесь, в спальне.

Только Июль не дал ей встать. И вот они оба сидят на краю постели, плечом к плечу. И звучит его негромкий голос.

– Май, послушай. Послушай внимательно. Мы выйдем с тобой вместе. Это будет закрытое мероприятие. Только по приглашениям. Это… определенное общество. А для тебя театр станет официальным выходом. С этого момента ты – моя девушка. Для всех. Не только для нас с тобой. Другой статус. И как прежде не получится. Я понимаю, как это непросто, и не хочу обидеть тебя, но… на спектакле все не закончится, будут и другие… вечера, встречи, знакомства. Для всего этого нужны деньги. Тебе будут нужны деньги.

Ей казалось, что каждое слово, сказанное Ильей, с негромким щелчком проворачивается у нее в голове. Пытается там улечься. Встать на свое место в общей картинке-паззле. Какие-то слова ложились, а какие-то – упорно выскакивали. Как, например, слово «девушка».

– Закрытое мероприятие? Всегда мечтала попробовать себя в роли девушки Бонда. Я все поняла, ноль-ноль-семь. Буду рачительно распоряжаться деньгами и не откладывать тайком на побег в Вену.

Майя сама чувствовала цыплячье-желтую инфантильность своих слов, самого тона. Но ничего не могла с этим поделать. Слишком много всего за один раз.

Его ладонь легла на ее плечо. Твердые губы коснулись виска.

– Май… – он как-то так особенно произносил это слово, каким-то удивительным тембром и дыханием, что от этого всегда становилось светлее на душе. Хоть самую чуточку, но светлее. – Я все понимаю. – Губы сместились чуть ниже. – Не обижайся, пожалуйста. Жить со мной непросто, я знаю. Но если ты решилась, придется принимать все это. Мне кажется, уже пора. – Его щека потерлась о ее волосы. – Ты мне очень дорога… очень…

Ты мне дорога… очень…

Да к черту этот паззл! Что не встает на место, вобьем смычком!

И сразу на первый план вышло главное – его теплая рука на плече, ритм его дыхания. Майя уткнулась носом в его плечо, а Илья продолжил – совсем другим, деловым тоном:

– Мне кажется, у тебя скоро будет концерт.

А она только-только пришла в себя!

– Да? – только и смогла произнести.

– Та галерея хочет музыкальные осенние вечера.

Точно – к черту паззл!

– Правда?! – с летним выступлением у Майи связано столько прекрасных воспоминаний, что перспектива повторить его кажется настоящим чудом.

Илья своим излюбленным жестом приподнял ее подбородок.

– Правда. Ты готова?

– Нет, – не до того было. Сессия и куча других дел и забот. – Нет. Но буду готова. И к концерту, и к выходу в свет с Бондом.

У Майи в голове вертелась тысяча вопросов про концерт, но Илья ответил коротким: «Все подробности – у хозяйки галереи, я дам тебе ее номер телефона». А потом пришла очередь Майи оказаться спиной на постели. А Июль, хоть и сверху, но все еще в галстуке.

Непорядок!

***

Майя позвонила хозяйке галереи. Честно сказать, не помнила потом, как вела разговор. Два момента только четко отложились в памяти: дата первого концерта и сумма гонорара. Гонорар, вы подумайте только!

Известие о том, что концерты в галерее возобновятся, да еще за них заплатят денег, вызвало бурю восторгов у молодых музыкантов. А потом, когда буря улеглась, сразу полезли проблемы.

– Нам нужен новый альт, – они сидят втроем в буфете, Аня церемонно пьет зеленый чай, Сева – черный вприкуску с беляшом, а Майя – кофе. Заразилась от кое-кого привычками. – С нашего курса. А то эта девочка… как ее там… совсем не умеет играть. Навыка нужного еще нет.

– А ты у нас прямо профессионал! – тут же вспылил Севка. Даже беляш отложил. – С каких это пор пятикурсники – эталон и мерило?

– Она ошиблась во время концерта!

– Мы с Юлей занимались весь август! – Севка сказал и тут же осекся. И снова принялся жевать.

Аня сверлила его недовольным взглядом.

– Боюсь даже спрашивать, чем… именно… вы занимались.

– Вот и не спрашивай, раз боишься! – Майя в который раз поразилась, как изменился Севка. Куда делся милый и мягкий Сева? Новый Шпельский был нервный, злой на язык и имеющий по каждому вопросу свою точку зрения. Не изменились в нем только исполнительское мастерство и аппетит. Ну, и к Майе он относился по-прежнему. Потому что friend in need is a friend indeed (1). И они Севкой indeed.

– Майя, ну хоть ты скажи ему! – Аня решила искать поддержку в другом месте. – Нечего смешивать личную жизнь и работу!

Какой же это детский сад – на фоне всего, что случилось в жизни Майи после того концерта. И, потом, Сева ей друг. А Аня, все-таки – просто девочка-сокурсница. Хорошая девочка. Но не друг.

– У нас сыгранный квартет, – Майя поразилась, как твердо прозвучал голос. – И менять мы ничего не будем. Юлю, если что, подтянем по уровню. Да, Сева?

Севка решительно кивнул, допивая чай. Аня обиженно поджала губы, но промолчала.

Разговор с Аней и Севой оставил неприятный садок, но Майя оптимистично для себя резюмировала, что лиха беда начало. И поехала выполнять следующий пункт программы дел на сегодня. Ей надо было купить наряд для похода в театр. Самостоятельно. Совсем.