Все, кроме Игоря, которому очень сильно не нравилось, что лидер откровенно ухлестывает за Стеллой и повсюду таскает ее с собой. Не мог найти другую фаворитку, что ли? Вон их сколько бывает на митингах… Даже сейчас этот гиббон сидит и заглядывает ей за пазуху. Савельев ревниво покосился на Стеллу. А ей, похоже, это льстит. Наивная девочка! Нашла бога! Он же самый обыкновенный психопат. Наиграется в политику и пошлет все подальше вместе с обманутыми товарищами. И фавориток всех пошлет. И будет всем очень больно и обидно…

Игорь уселся в третьем ряду. Впереди расположились какие-то напомаженные мальчики, слева обнялась парочка, а в ряду позади томно поглаживали друг друга по коленкам две разморенные девицы. Такая вот партия… Идеологически - полный сброд. Только первый ряд занимали шесть или семь парней - настоящих борцов за свободу - крепких, коротко стриженных и одетых в черную рабочую униформу. Кулаки активистов то и дело взмывали вверх, а глотки издавали какие-то грозные звуки. Так ядро партии выражало восхищение очередным идеологическим штампом.

Стелла что-то говорила, но Савельев не слушал. Сначала он думал о том, что раньше, буквально вчера, присутствие людей из первого ряда напрочь исключало появление в зале типов, обосновавшихся на галерке. Бритоголовые могли запросто избить до полусмерти любого из воркующих во втором ряду мальчиков и даже не побрезговали бы наладить пинка «розовым» девочкам с четвертого, но теперь все изменилось. Почему - никто не знал. Похоже, и сам Явор не понимал причин такого перемирия. В редкие минуты, когда его взгляд отрывался от прелестей Стеллы, он смотрел в зал с легким недоумением, но не более того. Он словно бы думал: «Да-а… собрание сегодня явно подкачало… ну да ладно, народ, он и есть народ, сгодится любая масть: и голубая, и розовая… главное - заседаем, а значит, существуем…»

Стелла выдала очередной лозунг, бритоголовые вскинули пудовые кулачищи, а на лице Явора появилась гримаса легкой усталости. Игорь уже изучил повадки лидера и понял, что наступила пора кульминации собрания. Сейчас будет толкать речь Вождь. Стелла смены выражения на лице Явора видеть не могла, и он не без удовольствия остановил ее, положив волосатую лапу ей на бедро. Девушка запнулась и перевела полный обожания взгляд на лидера.

Савельев скрипнул зубами. На Игоря она так никогда не смотрела, и дыхание так восторженно не задерживала, и соски ее грудей не твердели и не проступали сквозь тонкую ткань блузки от его прикосновения. Да попробуй Савельев вот так положить руку ей на колено, точно схлопотал бы по шее, какие уж тут твердеющие соски? -…Герла все клево заяснила, - хрипло сказал Явор. - Кочумаем мы, товарищи, к свободе пока вслепую и без буста, но это не от хилости нашей, а потому, что ссыклявая общественность власти пятки полирует и в копчики всяких министров чмокает…

Бритые дружно поддакнули, но все остальные восприняли вступление без энтузиазма. Явор с сомнением взглянул на второй ряд. Игорь про себя усмехнулся. Аудитория подобралась сложная. Обычным уличным трепом сегодня Явору было не отделаться. Стелла тоже почувствовала замешательство вождя и с тревогой посмотрела в зал. Взгляд ее остановился на Савельеве и тут же прояснился. Хотя бы один свой человек на собрании был, и это придавало Стелле уверенность, что все будет нормально. Может, новых членов партия сегодня и не приобретет, но мероприятие пройдет на должном уровне. Девушка наклонилась к Явору и что-то коротко шепнула. Волосатый кивнул и неожиданно перешел на иной сленг:

– Но инертность широких масс нас не испугает! В программе нашей партии четко прописаны необходимые меры по разогреву общественного мнения и привлечению народа на сторону здоровой оппозиции!

– Чего это он сказал? - в паузе спросил один бритый у другого.

– Знает, как праально бузить… ну, типа, против власти. - Второй ударил кулаком в ладонь.

– А-а…

– А разве обществу так уж необходима оппозиция? - невыносимо манерничая, спросил один из мальчиков со второго ряда.

– Посудите сами, - ни на секунду не задумавшись, отреагировал Явор. - К власти приходят неотесанные грубияны…

Первый ряд заржал. -…Глобализация экономики приобретает угрожающие масштабы, - продолжил Явор, обращаясь ко второму ряду. - Причем происходит это стараниями корпораций, работающих преимущественно на военно-промышленный комплекс. Кроме того, усиливаются общественные позиции военных, оборонный бюджет раздувается, средства массовой информации попадают под пресс несвободы, уже почти цензуры. Налицо все признаки надвигающегося тоталитаризма…

– Лихо чешет, - одобрительно буркнул какой-то из бритых. - А по виду вроде конкретный пидор…

Одна из дам в последнем ряду сладостно вздохнула. Видимо, ее впечатлила угроза тоталитаризма. Игорь с тоской взглянул на Стеллу. Такая девчонка пропадает! Занесла же нелегкая ее в этот гадючник…

Савельев увидел вдруг прямо-таки с хрустальной ясностью, что делать ему здесь больше нечего. И никогда не было у него тут дел. Стелла жила всем этим бредом вовсе не потому, что верила в свободу и право. Она просто была без ума от этого лысого борова, вот и вся любовь…

Игорь неожиданно для себя поднялся и пошел к выходу. Он спиной чувствовал, с какой жгучей ненавистью смотрит ему вслед Стелла, но почему-то его это больше не трогало. Как-то враз оборвалось все и сгорело… Бывает ли такое? Кто знает? А может, просто изначально не было ничего, никаких высоких чувств? Что он любил в этой свихнувшейся девице? Обвитые татушными змеями упругие груди и чарующий взгляд? А ведь больше он ничего не видел. Какая она на самом деле, он не знал. Даже толком поговорить с ней было некогда. Все время высокие слова о партии и борьбе, но это разве разговоры?

Савельев миновал привратника, даже не взглянув в его сторону. Выйдя на крыльцо, он немного постоял, а когда понял, что парень не спешит запирать за ним дверь, обернулся… и похолодел.

Привратник действительно больше никуда не спешил. Он сидел у левой стены прихожей, широко раскинув ноги и свесив голову на грудь. Савельеву бросились в глаза протертые почти до дыр подошвы его остроносых ботинок и вытекающая из левой кожаной штанины струйка темно-красной жидкости. Погасшая трубка валялась рядом. Игорь, остолбенев, смотрел, как вязкая жидкость растекается по прихожей, огибает напольную вазу с давно увядшим фикусом и, собираясь в ручеек, стремится к порогу.

Из транса его вывел сильный толчок в спину. Савельев попытался оглянуться, но его ударили еще раз, гораздо больнее, и прижали к стене чем-то твердым, наверное, полицейской дубинкой.

– Руки на стену, ноги на ширину плеч! - заорал кто-то в ухо и снова ударил, на этот раз в область правой почки.

Ощущение было не из приятных.

– Я здесь случайно… - промямлил Игорь.

– Молчать! В участке расскажешь!

– Я ни в чем не виноват! Я требую адвоката! Мой отец юрист! Я Савельев… мой отец - старший партнер в компании «Мельбурн»!

– Сержант, отпустите этого сосунка!