– Думаешь, бомбу заложила Дотти? – спросил Джеффри.

Лена пожала плечами, хотя в душе была уверена, что это сделал Марк. На его одежде была краска, от него пахло какими-то химикатами. Во всяком случае, совсем недавно он побывал в этом доме. Непонятно, правда, что он тут делал.

Джеффри, по всей видимости, думал то же, что и Лена.

– Одежда Марка была испачкана краской, – сказал он. – Нужно снять краску со стен и проверить на соответствие.

– Видно было, что краска свежая, – неохотно заметила Лена.

– Зачем Дотти Уивер понадобилось убирать все из дома? И почему она уехала, даже не похоронив дочь?

Лена снова подумала, что Джеффри, должно быть зациклился: он снова и снова задавал ей одни и те же вопросы, словно она могла на них ответить. Лена хотела предложить ему сесть, когда он повернулся и взглянул на кровать, будто думал, что она ему что-нибудь скажет. Подумав немного, Джеффри перевернул ногой матрас.

– Что это? – спросила Лена, хотя и сама прекрасно видела.

Между наматрасником и пружинным матрасом лежало около двадцати дешевых на вид журналов. На их обложках были снимки детей, делавших то, что детям ни в коем случае делать не полагалось. У журналов было одно и то же название – «Любители девочек». Шрифт затейливый, вместо буквы «о» в слове «девочек» вставлено знакомое сердечко.

Лена схватилась рукой за стену, чтобы не упасть.

– Тебе нехорошо? – спросил Джеффри и взял ее под локоть, опасаясь, что она потеряет сознание.

– Символ.

– Тот же, что и тату на руке у Марка, – сказал он и раскинул журналы. – Я и сам в этом возрасте прятал «Плейбой» у себя под матрасом.

– Зачем Марку этот знак? – спросила Лена, ее не отпускал этот вопрос. – Зачем он сделал себе это тату?

Джеффри повернулся к кровати спиной.

– Возможно, этим он хотел показать, что ему нравятся маленькие девочки. А может быть, по этому знаку педофилы узнают друг друга, – предположил он и взял один из журналов.

Он полистал сначала один, потом – другой. На какой-то странице остановился и заиграл желваками.

– Что? – спросила Лена, заглядывая через плечо.

На развороте была фотография Марка. Вероятно, снимок сделали несколько лет назад.

Лена взяла журнал и посмотрела его, пока не нашла еще одну фотографию с Марком. На ней была и Дженни, и они делали то, что Лена не могла описать. Хуже того, фотографии на последних страницах запечатлели Марка с взрослыми мужчинами и женщинами. Лица взрослых не были показаны, зато Марк был представлен с ног до головы. Его лицо было искажено болью, и от жалости к нему на глаза Лены навернулись слезы. Когда Лена увидела то, что делал Марк и через что ему пришлось пройти, это потрясло ее больше, чем ей хотелось бы в этом признаться. Она, наконец, поняла, почему ему так нужно было знать о ее чувствах во время насилия. Он хотел сравнить их ощущения.

Джеффри посмотрел журналы. Челюсти его так сжались, что она с трудом поняла то, что он произнес:

– Все это не очень умело сделано. Видимо, рассчитано на небольшую аудиторию.

– Вероятно, – согласилась Лена.

– Господи, – прошипел Джеффри, скривившись на снимок: – У этого ублюдка на пальце обручальное кольцо.

От жесткой злости его голос скрежетал так, что им можно было соскрести со стен краску.

– Это Дженни, – сказал он.

Лена пригляделась. На снимке и в самом деле была Дженни Уивер. Мужская рука крепко держала ее сзади за шею и направляла вниз. На обручальное кольцо упал луч света, и Лена подумала, что извращенцы, разглядывавшие фотографию, должно быть, испытывали дополнительное наслаждение, видя, что женатый человек вступает в сексуальные отношения с несовершеннолетними девочками.

– Это отвратительно, – сказала Лена.

– На другом снимке то же кольцо, – заметил Джеффри, но фотографию ей не показал, продолжал листать страницы. – И еще на одном.

– Вы уверены, что это то самое… – спросила Лена.

– Ублюдок! – завопил Джеффри.

Смял журнал и швырнул его в стену.

– Что, черт возьми, у нас происходит?

На его шее забилась жилка.

– Сколько детей вовлечено в эту мерзость?

Лена сунула руки в карманы, ожидая, когда он выплеснет эмоции.

Джеффри выглянул из окна на задний двор. Заговорил тише, но Лена слышала гнев в его голосе:

– Ты узнала на снимках кого-нибудь из детей?

Лена взяла журнал, но он ее остановил.

– Не хочу, чтобы ты смотрела на эту гадость, – сказал он. – Мы пригласим для этого людей Ника.

Он приложил руку ко лбу. Похоже, у него началась головная боль.

– Сколько людей вовлечено в это? – повторил он. – Сколько детей из Гранта?

Ответа у Лены не было, впрочем, он и не ждал его от нее.

Он снова открыл сотовый телефон.

– Я собираюсь позвать сюда Ника. Пусть посмотрит. А ты отправляйся в больницу, попытайся узнать что-нибудь у Грейс Паттерсон.

Она непонимающе покачала головой.

– Она связана с Марком и Дженни. И должна что-то знать, – сказал Джеффри. – Я бы сам это сделал, но, боюсь, что порву ей глотку.

Его рука крепче сжала трубку.

Автоответчик.

Он подождал и произнес:

– Ник, это Джефф Толливер. Позвони мне, как можно скорее. У нас появилось кое-что новое по делу Лэйси Паттерсон.

Закончив сообщение, Джеффри сказал Лене:

– Теперь это приоритетное дело.

Лена кивнула и подумала, что никогда не видела его таким взбешенным, даже тогда, из-за нее.

Джеффри набрал другой номер. Поджидая, когда кто-нибудь ответит, проинструктировал Лену:

– Я хочу выступить против Грейс. Ты должна в точности передать ей то, что сказал тебе Марк. Я хочу, чтобы ты все выяснила.

– Думаете, она мне что-нибудь скажет?

– Ее дочь пропала, – напомнил Джеффри. – Мы нашли здесь ее плащ.

Лена посмотрела на свои руки.

– Если принять во внимание то, что она сделала с Марком, вы думаете, что она станет беспокоиться?

Джеффри закрыл телефон и посмотрел ей в глаза:

– Сказать по правде, Лена, я не знаю, что и думать о тех, кто вовлечен в это дело.

Он хотел снова открыть мобильник, когда он зазвонил. Прежде чем ответить, Джеффри подал Лене свои ключи и кивком указал на дверь.

– Иди!

Джеффри чудилось, будто его несет по коридору вместе с прилипшей к спине деревянной дверью. Руки болели, а колени, казалось, никогда в жизни не разогнутся. Работа в доме Уивер заняла у него весь оставшийся день. Когда он позвонил Саре в час ночи, она тут же взяла трубку. Душа Джеффри разрывалась на части: с одной стороны, он беспокоился, что так легко возобновленные отношения Сара может с той же легкостью порвать, а с другой стороны, был безумно счастлив, оттого что она снова вошла в его жизнь. Он хотел наслаждаться каждой минутой их воссоединения. И сейчас, сидя вместе с ней в ванне и обсуждая одно из самых страшных своих дел, он чувствовал себя дома.