– Сеньор полковник, приношу извинения за прискорбноенедоразумение. Прошу вас, пройдемте к начальнику...

Мазур, инстинктивно приняв боевую стойку, пытливо в неговсматривался, пытаясь угадать, нет ли тут подвоха. Так и не определив, в чемподвох может заключаться, кивнул:

– Идите впереди.

– Разумеется, полковник... Простите, это так прискорбно...

Мазур вышел следом за ним. Коридор пуст. В распахнутую дверькамеры напротив видно, как лежащего на полу американца живенько освобождают отсодержимого карманов. Пожалуй, и в самом деле произошли молниеносныеизменения... Быстро шагая за провожатым, Мазур д е р ж а л окружающее, былготов, если вдруг откуда-нибудь бросятся, сорвать у штатского с плеча автомат иустроить панихиду с танцами.

Обошлось. Быстрыми шагами пересекши двор, они оказались вдлинном коридоре, где царила обычная полицейская суета: кто-то бежал столстенной папкой, на кого-то орали, волоча за наручники, кто-то качал права,судя по интонации... Следом за штатским Мазур поднялся на второй этаж. Штатскийраспахнул перед ним высокую дверь, чересчур роскошную для стандартногокабинетика обычного офицера.

В самом деле, просторный кабинет был обставлен не безпретензий на начальственную роскошь. У восседавшего за столом сеньора(благородная седина на висках и пронзительный взгляд ищейки) на погонах сверкалрядок золоченых штучек, а весь воротник покрыт шитым золотом плетением.

Кроме него, явно хозяина, здесь были еще трое. Верзила вштатском, в непроницаемых черных очках, сложив руки на груди, прислонилсяплечом к притолоке, а посреди кабинета, воинственно уперев руку в бок, стоялаОльга – растрепанная, прекрасная, злющая, бурлящая – и орала налейтенанта-оборотня, имевшего столь бледный вид, словно он вот-вот должен былупасть в обморок.

Принюхавшись, Мазур убедился, что лейтенант вульгарнонапустил в штаны, – ширинка мокрая, капает, ничего не скажешь, круто...

Увидев Мазура, она облегченно вздохнула и, не выказывая нималейшей нежности – вряд ли могла так скоро перестроиться, – сварливоспросила:

– Живой? Цел? Они тебе ничего не сделали?

Он покачал головой. Ольга вновь принялась за лейтенанта,закончила спокойнее, но с нескрываемым злорадством, длинной фразой, от которойон стал крениться набок, – но верзила, проворно его уцапав за локоть,вытащил в коридор.

Потом седой – сеньор бригадный комиссар полиции – долго ицветисто извинялся перед Мазуром, выражая искреннюю надежду, что сеньордипломат не станет возводить сие прискорбнейшее исключение, из ряда вонвыходящий случай, в некую систему. Мазур слушал его не то чтобы благосклонно –попросту устало, желая одного: чтобы заткнулся побыстрее.

Потом им со столь же высокопарными оборотами вернули оружиеи документы. Потом приглашали на вечерний ужин, снова заклинали не таить обидыи не терять веры в цивилизованность республики Санта-Кроче вообще и ее полициив особенности.

Мазур механически кивал, обещая не возводить исключения всистему, не таить обид, не терять веры и даже прийти на ужин в смокинге. Черезчетверть часа их, слава богу, отпустили восвояси.

– Они тут предлагают довезти до отеля на их машине, –сказала Ольга. – А?

– Пешком дойдем, – сказал Мазур, испытывая отвращениеко всему, связанному с полицией. – Вряд ли молния дважды ударит в одно ито же место...

– Вот и я так думаю. – Ольга взяла его за руку, нежно изаботливо. – Бедный ты мой, обопрись на меня...

– Ты что? – Мазур освободил руку. – Я в порядке...

– А мне показалось – бледный.

– Будешь тут... Что случилось?

– То, чего и следовало ожидать, – фыркнулаОльга. – План у них, откровенно признать, был чистейшей авантюрой.Затащили они меня в какую-то комнатушку, лейтенант стал орать, что изнасилуютна всех четырех этажах, если я тебя не уговорю с ними сотрудничать. Дурак, емубы меня в подвал какой-нибудь запихнуть, а он – на второй этаж... Я изавизжала, не знаю уж, во сколько децибел. Ну, в конце концов, кто-то сунулсяпосмотреть, с кого это сдирают шкуру, я начала вопить, что работаю секретарем уиностранного дипломата... короче, дальше все было не так уж сложно... Что оттебя-то хотели?

– Знаешь, дон Себастьяно был прав, – сказал Мазур,тщательно подбирая слова. – Из меня и в самом деле пытались выбить полнуюинформацию об экспедиции. Определенно конкуренты той финансовой группы, которуюдон Себастьяно представляет... ведь так оно обстоит, а?

– Ну конечно, – безмятежно сказала Ольга. – Иначек чему все интриги? Он – член правления «Барридадо Куинес», если контрактдостанется им, прибыли будут огромными...

«Вот и ладненько, – подумал Мазур. – Вот все иустроилось, и не надо врать дальше. Вряд ли те, кто теперь раскалывает лейтенантаи Смита, посвятят Ольгу в результаты своих изысканий... Ч-черт, а если Смитначнет всерьез колоться? Вот это так опаньки. Если они вытрясут из него, ктотакие на самом деле сеньор Влад и сеньор Мигель... Ну, предположим, какое-товремя пройдет, пока эта информация из полиции пропутешествует в контрразведку,бюрократия и здесь скажет свое веское слово, и все равно... Нужно побыстрееубираться отсюда. Из этого гостеприимного города».

– Нужно побыстрее убираться отсюда, мне кажется, –вслух повторила Ольга его невысказанные мысли, так что Мазур вздрогнул.

– Что?

– Пора убираться. Мало ли что конкуренты «Барридадо Куинес»могут еще подстроить. Концерн не бедный, возможности есть... А тымолодец. – Она обняла Мазура прямо посередине тротуара и поцеловала в губы. –Я больше всего боялась, что ты на них кинешься, могли и выстрелить... Сейчаспоймаем такси, залягу в ванну, смыть следы от лап... Слушай, а снаряжение вамуже доставили?

– Еще не знаю, – сказал Мазур чистую правду. –Может, пока мы с тобой столь бурно развлекались, и прилетел уже специалист...

И таково уж было везение Мазура, что он, вылезая первым изстаренького такси у парадного входа в отель, увидел, как из машины поновее,белого «игуасу», выбирается дон Херонимо, и швейцар уже нацелился на его чемодан.

Разумеется, Мазур соблюл конспирацию и резидента не узнал.

В Латинской Америке, как нигде, любят в обиходе сокращатьназвания своих городов. Сантьяго-де-Чили – Сантьяго, Буэнос-Айрес – попростуБайрес, Барралоче – Баче. И так далее, любой знаток может пополнять список добесконечности. Мазуру пришло в голову: если распространить эту традицию и наимена, дон Херонимо будет смотреться весьма даже пикантно – для человекапонимающего...

Но внешне он, конечно, своих фривольных мыслей не выказывал.Говорил сухо и четко, как подобает на серьезном военном совете: