– Не буду, – угрюмо сказал Мазур.

– Буду верить... Так вот, окажись вы в одиночестве, у менябыло бы гораздо меньше возможностей для нажима. Но в данном случае... Повторяю,я прилежно изучил ваше подробное досье, ваше прошлое... Она очаровательна,правда? Так похожа на вашу покойную жену... Поймите меня правильно, я несадист, не извращенец, у меня приказ... Привяжем вас к стеночке, так, чтобы нив коем случае не смогли о нее расшибить голову, загоним взвод полицейских,снимут они штаны, и отдадут им сеньориту Ольгу на долгое веселье. Конечно,лейтенанта мы этим спалим – ну да черт с ним, ради успеха операции можноположить сотню таких обезьян... Эти болваны – я о полицейских – и не будутзнать сути, им-то скажут, что требуется расколоть бандитов из «Капак Юпанки».После налета на участок они обозлились, потеряв полдюжины своих. Здесь, впровинции, с герильеро не особенно возятся, это в столице еще сохраняют зыбкуювидимость законности... Она-то в чем виновата? Совершенно посторонний в нашихиграх человек, обаяшка-аристократочка, жила себе, не ведая тревог, и вот из-завас – такой конец... Конец, – повторил он с нажимом. – Ведь, если выи после этого не согласитесь на нас работать, придется все-таки, не мудрствуя,оставить два трупа... А может, и не два. Один. Выбросим вас пьяного где-нибудьна улице, и, пока вы очухаетесь, ее уже найдут, и на трупе будет столько уликпротив вас – волосы там, кусок пиджака в руке, отпечатки пальцев, и убита-тоона из вашего револьвера, и свидетели-то есть, почтенные граждане, дажелейтенант полиции среди них. Нажрался дипломат местной водки, пристукнулподружку – и не такое бывало. Вы тем более не аккредитованный здесь дипломат,а, по легенде, заезжий турист. Ничего вам местные власти сделать не смогут, новышлют моментально. Что равносильно провалу возложенной на вас задачи. Ивылетите вы дома в отставку, в лучшем-то случае, определят нищенскую пенсию,опять-таки в лучшем случае, и от некоторых жутких воспоминаний вы не отделаетесьдо самой смерти, загадочная вы славянская душа... Вот так. Я вам изложил все.Никаких поправок, корректив не будет. Все расписано, как по нотам. Строгоопределенное число ходов, вариантов, ответов на те или иные ваши действия. Вамнужно время на размышления? Могу дать, хоть и не особенно много, учитываяспецифику ситуации. Ну... скажем, полчаса. Больше не могу при всем желании. Чтоскажете?

«Неожиданный ход, – сказал себе Мазур. –Единственный – черт, ну и зыбкий! – шанс в неожиданном ходе. Сейчасвозможен один такой, не более, других просто нет...»

– Приведите Ольгу, – сказал Мазур.

– Что? – впервые за все время в глазах Смита мелькнулалегкая растерянность.

– Вы что, не слышали? – грубо сказал Мазур. –Пусть приведут Ольгу.

– Зачем?

– Вы все верно рассчитали, – усмех-нулся Мазур,превозмогая некоторое сопротивление собственной застывшей физиономии. –Кроме одного: в игре нас не двое, а трое. Она, конечно, в наших играх незамешана... но, коли уж речь идет и о ее жизни, имеет право сесть за рулеткурядом с нами. Пусть выслушает. Посмотрим, что она мне скажет.

– Вы серьезно?

– Совершенно, – огрызнулся Мазур грубо. – Никакоговремени на размышления мне не нужно. Послушаю, что скажет Ольга... И тогдастанет ясно, как мне поступить.

Пару минут стояла тишина. Смит напряженно думал, при этом несводя с Мазура глаз, не расслабляясь. Бывает, люди от таких пауз седеют...

– Слушайте, Мазур, – отрывисто сказал, наконец,Смит. – До этого я мог довольно легко вас п о н и м а т ь. Сейчас, впервыеза все время беседы, я вас н е в п о л н е понимаю. А это опасно. Не люблю ячего-то недопонимать в такой вот ситуации...

«Что тут непонятного, – мысленно сказал себеМазур. – Единственный шанс красиво сдохнуть. Смит, судя по всему, незнает, что Ольга учена хитрым единоборствам... ее будут вводить в камеру, ипоявится шанс дернуться... наручников нет, она поймет и подхватит... Это ш а нс. Или-или. Или прорвемся наверх, если не придумает хитрый Смит какой-нибудькаверзы, или горячие латиноамериканские парни сгоряча порежут и меня, и ее изудобных, прикладистых бразильских автоматиков... и лучше уж так, чем пройтичерез все, что они нам приготовили, лучше уж так...»

– Не понимаю, – повторил Смит.

Собрав всю волю в кулак, Мазур с безразличным видом пожалплечами, ощущая холодную, смертную тоску:

– Что тут непонятного? Она имеет право участвовать в торге –и точка.

– Возможно, вы и правы... – задумчиво протянул Смит.

– Мне плевать, понимаете вы мою логику или нет, –совсем грубо сказал Мазур. – Либо играем втроем, либо... – Он сунулруку во внутренний карман пиджака и извлек тонкую авторучку. – Меня необыскивали, только оружие забрали... Говорите, вы тоже профи? Посмотрим. Но мнекажется, я успею всадить себе эту штуку в сонную артерию раньше, чем вы до менядоберетесь. И – в с е. Я имею в виду, для меня все кончится. Я не увижу, что выбудете с ней делать, если будете... Я соскочу с поезда, ясно вам? Потому что...с чего вы взяли, милейший Джон Смит, что у меня нет подстраховки? Что я –единственный аквалангист в группе? Вы уверены, что качнули всю информацию огруппе?

– Блефуете? – быстро спросил Смит.

Мазур трескуче рассмеялся:

– А у вас есть шанс это моментально определить? Старина, яне разведчик, но я ведь профессиональный убивец, не забыли? Умею драться... Аесли есть второй аквалангист, с вас снимут шкуру, загонят резидентом вАнтарктиду вербовать пингвинов до конца жизни... Нет? Ну что, рискуем? Считайтеи дальше, что аквалангист – один... Считайте, что я блефую. Ваше право, впокере карт на стол не выкладывают... Приведете Ольгу?

– Черт бы вас, славян, побрал...

– Просто время другое, – сказал Мазур. – Летпятнадцать назад вы бы мне пели про свободный мир, как Одиссеева сирена, а я быв ответ цитировал Ленина... Сейчас другие времена, Джон. Загадочная славянскаядуша научилась торговаться. Вы же так хотели нас перекроить на свой манер, чтоже теперь-то стоите, как шведский король, громко пукнувший на официальномприеме? Приведите Ольгу.

– Вашу мать...

– Ольгу ведите. Я ее должен видеть и знать, что с ней ничегоне могло...

Дверь оглушительно завизжала. Вошел полицейский с автоматомна плече, и, очень похоже, это был не т о т полицейский, которого Смит оставилза дверью: один-единственный короткий миг на лице американца царило нескрываемоеудивление.

А в следующий миг полицейский страшным ударом ноги всолнечное сплетение швырнул американца на пол. Отпрянув к двери – видимо, рожау Мазура стала соответствующая, – что-то возбужденно затараторил наиспанском, помогая себе руками.

Тут же ворвались еще трое – два в форме, один в штатском.Обмундированные живенько подняли бесчувственное тело и вмиг вытащили в коридор.Штатский по-английски сообщил: