— Мне казалось, я сделал достаточно, чтобы заслужить твоё доверие. И не слушать нелепых обвинений!

— Ты сделал многое! — воскликнула я. — Но заслужить? Янтарная соль в твоих покоях, маларские деньги у Йена, заклятья соблазнения!.. И раз за разом именно ты указывал мне, куда смотреть и кого подозревать. Я доверяла тебе всё это время потому что не желала иного. И… — Я запнулась. Вздохнула. — Не желаю по-прежнему. Но дай мне ещё немного времени точно так же поверить в брата, которого я знаю.

Он смотрел на меня долго, пристально, молча.

То ли яростно, то ли оскорблённо.

Мне казалось, вот-вот назовёт глупой девчонкой и потушит ту последнюю надежду, что так слабо теплится внутри.

Но Шинар отвернулся.

— Делай что хочешь.

Я опустила голову и, не говоря больше ни слова, пошла на выход.

Сердце ещё долго колотилось в груди под звук шагов. Я шла, не глядя по сторонам, тяжело дыша. Пока наконец давящие чувства не решили отступить, оставляя после себя лишь вязкую пустоту — кажется, волноваться дальше было некуда.

Перед камерой Сарена я очнулась окончательно.

Его бросили сюда. Вниз. Даже не в покои для заключённых господ. Грубые стены подземелья сдавили со всех сторон, заставляя ёжиться, но в основном от холода.

Герцог поклонился мне ещё раз, провёл до нужной железной двери и там оставил. Не совсем охотно… Охранники и Диларий тоже сомневались. Один из людей, тем не менее, заскрежетал ключом в замке, чтобы впустить меня.

Вот створка уплыла внутрь, я набрала в грудь воздуха — и вошла в полутёмную камеру.

Сарен, ждавший на лавке у стены, порывисто встал.

Его руки сковывала цепь. Короткая и плотная — звёнья едва ли не шире моих запястий. Одежда успела примяться, светлые волосы закрыли лоб.

Он не сказал ни слова.

— Прикройте дверь, — велела я Диларию.

— Леди…

— Смелее.

Поняв, что я не передумаю, учитель повиновался. Повесил нам масляную лампу на крюк в стене и вышел. Я знала, что он останется слушать с той стороны, у зарешёченного оконца, но всё-таки видимая преграда дарила ещё немного… спокойствия.

И потом мы с братом замерли, разглядывая друг друга, явно не представляя, с чего начать.

— Я надеялся, что ты придёшь, — сказал, наконец, он. И сел обратно, закрывая лицо руками.

— Сарен. — Я подошла ближе. Взгляд упал на тонкие пальцы, запачканные грязью, на бледные скулы, острые плечи. — Расскажи мне, что происходит. Пожалуйста, просто объясни… у нас мало времени.

Странное дело. Споря с Шинаром, я защищала брата как могла. А теперь… грудь слабо, но беспощадно закололо. Мелкие иглы заставили приглядываться к жестам Сара, к выражению его лица — и искать везде тёмные намёки.

Может быть, жених был прав? А я грубо смяла и пытаюсь растоптать нечто действительно светлое? Те ростки доверия, что успели пробиться между нами…

Может, я всё-таки сглупила?

— Я не знаю. Уже не знаю. — Брат качнул головой. — Клянусь, я не видел этой книги раньше!

— Ладно. — Я постаралась не настаивать. — Давай забудем о ней на время. Что насчёт слов алхимика? Почему ты так твёрдо отказался пройти ритуал — потому что не доверяешь Шинару?!

— Потому что, возможно, я действительно приложил руку к смерти отца.

От этих слов всё внутри перевернулось.

Если я думала, что меня уже ничто не проймёт…

— Что ты имеешь в виду?! — Сначала разум зацепился за самое страшное — «смерть» и лишь потом — за остатки фразы. И то, как взволнованно Сарен вздохнул.

Брат сложил ладони у лица, глядя в пустоту.

— Мне нужно собраться. — Голос его, как ни странно, звучал ровно. — Сейчас…

Я ждала. Сама не знаю, как получилось.

— Всё началось с того, что мы с отцом повздорили, — наконец, горько начал брат. — Можно даже не уточнять из-за чего, правда? Нам редко был нужен повод…

— Сарен! Говори, прошу тебя!

— Из-за его идеи создать два союза — и женить меня на Маас.

Теперь я не выдержала, догадки хлынули с языка:

— Так дело в асхемке? Ты влюбился в неё? А потом не смог смириться с тем, что её решили отдать Аделику?!

Брови Сара красноречиво взлетели вверх, и я пояснила:

— Мы нашли в твоих вещах письмо. И колье. И Балуар говорил, что ты ей весьма приглянулся…

— В Маас? — Сар повёл плечами… и внезапно тихо, горько рассмеялся. — В эту легкомысленную девчонку? — Он бросил взгляд на дверь. Сжал руки и качнул головой: — Да, я влюблён, ты чертовски права, сестра… в Мариан Эсли. Помнишь такую?

И я поражённо замерла.

В памяти медленно всплыл образ. Скромной, умной девушки… что была нашей прислугой с самого детства. Той, с которой Сар уединялся на моих глазах. Той, что исчезла со двора спустя меньше года — говорили, что её мать заболела и нуждается в помощи…

Какой титул она носила? Баронесса, из небогатой семьи?

— О Боги. — Только и смогла прошептать я.

— Отец был против наших с ней отношений… в общем-то, всю жизнь. Три года назад он прогнал её со двора, и с тех пор я беспрерывно слушал… — Сарен сжал руки, на миг явно поддавшись чувствам. Но тут же качнул головой, глуша их. — Наверное, неважно. Вот моя история: отец решил женить меня на асхемке, а я был против.

— Сарен, — прошептала я, ощущая, как голос начинает дрожать. Мысли заметались, но я смогла ухватить лишь одну: — Что ты сделал?

Он долго молчал, прежде чем наконец ответить:

— Подлил дурман отцу в вино.

— Что?!..

— Наверное, лучше рассказать по порядку, да? — Брат выдохнул сквозь зубы. — И не затягивать. Послушай, Лиата… сначала, осенью я поехал в Асхем. После жарких споров с отцом о том, с кем мне связать свою жизнь. Познакомился с Маас, пригляделся к ней. Не могу сказать, чтобы она меня отпугнула, но… жениться на ней я не был намерен. Просто знал, что никогда не сделаю этого — и всё.

От сдержанной определённости в его голосе сердце вдруг снова напомнило о себе. Слабо проныло. В этом весь Сарен: ни чувства напоказ. Что он скрывает под бесстрастной маской — мне остаётся лишь гадать.

У моего младшего брата действительно есть любимая девушка… и совсем не та, о ком я думала. Это просто не укладывается в голове.

— И? — прошептала я.

— И ничего удивительного, Лиата. Я искал способ отделаться от этого брака всеми силами. И однажды разговорился с Сирхемом, слово за слово. Мол, у меня ведь есть старший брат. А он тогда сказал, что у него есть средство.