— Проклятье? — невольно выдохнула я.

— Зелье! С помощью которого можно… безопасно убедить человека в чём угодно.

Я оторопела.

— Чего именно он хотел?

— Чтобы Маас вышла замуж за наследника Литании, ни больше ни меньше. И я… — Брат пожал плечами. — Как ни старался, не видел в этом плохого.

— Сарен, но… ты подлил отцу экстракт, о котором не имел представления?!

— Лиата, я не такой подлец! — Он резко поднял голову, сверкнул глазами. — Знаю, просить поверить глупо, но… Я не согласился сразу. Уехал, затем постарался поговорить с отцом — ещё и ещё раз. Прошло много времени с осени, но он вёл себя… — Сар вновь прервался. — Как обычно. И тогда я написал Сирхему. Тот сказал мне, как получить дурман. И первым делом я выпил этой ерунды сам.

— Ты… серьёзно?

— Ничего страшного не случилось. Средство оказалось… не то чтобы безобидным, но я даже слабости не почувствовал. Только хорошо провёл вечер и наутро проснулся, веря, что сами Боги помогают мне за игрой в карты. — Брат на миг усмехнулся. — И тогда я стал ходить к отцу, чтобы… убедить его.

— Значит, ты действительно покупал дурман у алхимика?

— Лиата, проблема в том, что… нет. — Взгляд Сара вновь стал мрачным и тревожнее прежнего. — Я ответил Сирхему, что согласен. И через пару недель получил письмо с указаниями — идти к тайнику в городе, где и найду нужную склянку. Так и получилось.

Я открыла рот.

Вот теперь совершенно точно сбитая с толку.

О Боги… Зачем? Я многое могу понять, но зачем Сарену отрицать, что он покупал дурман?! Потому что… тот, кого предупредил торговец, слал за мной головорезов? Или потому что мой брат действительно никогда бы не попытался причинить мне вред…

— А что… — уточнил Сар осторожно, — Торговец действительно описывал человека, похожего на меня?

Я вздохнула. И рассказала всё подробно — начиная с внешности странных посетителей и заканчивая подозрениями.

Сарен вновь побледнел, когда понял — и воззрился перед собой поражённо.

— Выходит, ты считаешь, что я пытался тебя убить?

— Нет. — Я вздохнула… и не выдержала. Сделала шаг вперёд, затем ещё один — уничтожая расстояние между нами. Бесстрашно. Безрассудно… Села на лавку рядом. — Я поссорилась с Шинаром, чтобы прийти к тебе и узнать, что же всё-таки с тобой творится.

Часть души попыталась взметнуться. Простонала, что стоит быть хоть немного осторожнее. И спешить, быстрее задавать вопросы, а если приближаться к брату — то лишь чтобы схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть!

Но…

Я вдруг поняла, что сказала правду. Я пожертвовала многим, а в ответ… наверное, тоже получила немало.

Моя надежда всё ещё жива.

Сарен повернулся удивлённо, глянул меня с непривычно близкого расстояния. Наши плечи почти соприкоснулись — даже не помню, когда в последний раз такое происходило. И мне захотелось… осторожно протянуть руку. Коснуться его плеча ли напряжённой спины.

— Объясни пожалуйста, — попросила я тихо. — Почему? Почему тебе не удалось договориться с отцом по-хорошему?

«И почему ты считаешь, что дурман мог убить его», — шепнула беспокойная часть сознания, но я не пошла у неё на поводу.

Что бы ни творилось вокруг, этот миг слишком ценен, чтобы его разрушить. Потому что Сарен… речь и о его жизни тоже.

— Потому что никогда не удавалось, — ответил брат тихо. Взгляд его рассредоточился, устремился куда-то вглубь. Кажется, он тоже прислушивался к нашей внезапной близости, ко мне и к себе одновременно. — Ты же знаешь. Я… никогда не был сыном, на которого отец рассчитывал.

— Из-за Мариан?

— Из-за всего. — Сар тяжело вздохнул и вдруг откинулся назад, чтобы упереться затылком в каменную стену. — Из-за того, что мы всегда по-разному смотрели на дела. Из-за того, что я лез к нему с решением проблем, которые его не волновали и не хотел становиться послом. Из-за того, как обращался с тобой.

В голосе брата не прозвучало обиды — лишь слабая грусть. А я вспомнила его лицо в момент похорон. И закрыла глаза.

— Как давно ты её любишь?

— Лет с семи, — ответил Сарен из темноты. — Тогда она появилась при дворе, верно? Нет, сначала я думал, что она лишь ещё одна бесполезная девчонка — вроде всех тех, что бегали по саду с утра до вечера.

Он не сказал ничего подобного — но я вновь поняла, уже без слов: вроде меня.

— Но она оказалась совсем не такой, — поддержала мягко.

— Да, она… была милой. И очень серьёзной. Отчитывала меня за то, что я задираю других. — Теперь Сарен явно усмехнулся, и я вновь посмотрела на его бледное лицо. Он так и сидел, не сменив положения.

Служанка. Отчитывала моего страшного брата. Воистину, для детей не существует преград.

— Я не помню, когда и как всё понял, просто… привык к ней. И лет в десять поклялся ей, что возьму в жёны. Я был дураком.

— А потом?..

— Потом вырос и не поумнел. Сначала мы встречались почти открыто, и мне казалось, что отец знает. Но когда мне пришло в голову рассказать о своих чувствах и просить, чтобы он одобрил мой страшный мезальянс… Ты знаешь дальше. Мариан убрали со двора через неделю.

— Я всегда думала, что она уехала сама, — выдохнула слабо.

— Мы всё равно виделись. — Сарен почти не выдавал боли, но что-то похожее всё-таки проскользнуло в его взгляде. — Редко, когда мне удавалось проехать мимо её имения. И писали друг другу, разумеется. У меня никогда не было другой женщины, Лиата.

Кажется, я просто забыла о словах. И всё-таки сделала то, что хотела: рука сама легла брату на предплечье, до печального близко к обручу кандалов. Миг или два Сар не двигался — но вот повернул голову. Мы смотрели друг другу в глаза, когда железо звякнуло, и другая его ладонь накрыла мою. Несмело… и невесомо.

Потом он отвёл взгляд.

— Неужели отец не мог пойти тебе навстречу? — проговорила я.

— Он считал мою страсть детской забавой, которая однажды надоест. И говорил, что от моих действий зависит будущее Литании. Что это важно — не обидеть ни одну из сторон в союзе. Женить Аделика на литанийке… Может, он просто считал, что старший сын слишком хорош для подобных игр.

Я лишь закусила губы, пытаясь представить.

— Пару раз я думал, что можно всё сделать по-другому. — Голос Сара стал чуть жёстче. Пальцы сжались на моей ладони и отступили. — Смелее… Отказаться от наследства, сбежать из дворца. Но, разумеется, меня бы нашли, и я боялся за Мариан. Она достойна жизни гораздо лучше. А ещё… я надеялся.

— Что отец всё-таки поймёт?

Брат слабо кивнул.

— Знаешь, — сказал вдруг Сар, — тогда, зимой… благодаря чёртовому дурману мне ненадолго показалось, что всё идёт прекрасно. Отец ведь согласился меня выслушать. И тут же исчезла эта неотвратимость, и выяснилось, что с Аделиком в роли жениха союзы не развалятся! Брат сам был не то чтобы против. Мы… впервые за годы разговаривали, действительно разговаривали как… родные.