Писатель Тендряков вообще написал о его смерти прямо: «Фадеев – алкоголик, запойный пьяница, в «очередном приступе недуга», то есть по пьянке, покончил с собой…»

Говорили, Фадеев покончил с собой из-за сталинских расстрельных списков. Он должен был их подписывать, как руководитель Союза писателей СССР. А в списках было много друзей, прошедших Гражданскую войну.

Накануне самоубийства Фадеев гостил у поэта Либединского, пил чай и перечислял фамилии погибших совсем недавно литераторов: Есенин, Маяковский, Бабель, Мандельштам. Его друг Борис Горбатов умер, правда, от инфаркта, но перед этим арестовали его отца, жену, и сам он со дня на день ждал звонка в дверь.

Гроб с телом Фадеева был установлен в Колонном зале Дома союзов, где не так давно прощались со Сталиным. Писатель Тендряков удивлялся: «Редчайшие покойники удостаиваются такой чести. Из Колонного зала обычно один путь – на Красную площадь, если не в сам Мавзолей, то уж рядышком – под Кремлевскую стену. Обычай нарушен – обозвав алкоголиком, оказав редкий почет, Фадеева везут хоронить на Новодевичье кладбище, где обычно и хоронят писателей такого ранга…»

Белогвардейская пуля Фадеева не достала. Достала его пуля из собственного револьвера. Еще одна, запоздалая жертва Гражданской войны…

Кстати, в любимых народом песнях сталинского времени всегда есть место рюмке водки и выпивке. Особенно в песнях о войне, о Красной армии.

Как ни странно, эти песни – самые честные из всех советских.

Таких песен я помню немало, их слышал в детстве, поскольку за семейным праздничным столом у нас пели всегда.

Выпьем за Родину,

выпьем за Сталина…

(Сравните с чистой политзаказухой времен освоения целины: «Вьется дорога длинная, здравствуй, земля целинная, здравствуй, простор широкий, весну и молодость встречай свою… Едем мы, друзья, в дальние края, станем новоселами и ты, и я…»)

Или:

Выпьем за тех,

Кто командовал ротами,

Кто замерзал на снегу…

Или:

Выпьем за Родину

Нашу советскую…

Или:

Горит свечи огарочек,

Гремит недальний бой…

Налей, дружок, по чарочке,

По нашей фронтовой.

(«Давно мы дома не были». Муз. В. Соловьева-Седого, слова А. Фатьянова)

Или:

Без глотка, товарищ,

Песню не заваришь, —

Так давай по маленькой хлебнем!

Выпьем за писавших,

Выпьем за снимавших,

Выпьем за шагавших под огнем!

Выпить есть нам повод

За военный провод,

За «У-2», за «Эмку», за успех;

Как пешком шагали,

Как плечом толкали,

Как мы поспевали раньше всех.

…Выпьем за победу,

За свою газету,

А не доживем, мой дорогой, —

Кто-нибудь услышит,

Кто-нибудь напишет,

Кто-нибудь помянет нас с тобой…

(«Песенка военных корреспондентов». Муз. М. Блантера, слова К. Симонова)

Или:

Мы научились под огнем ходить не горбясь,

С жильем случайным расставаться не скорбя,

Так потому-то, наш родной гвардейский корпус,

Сто грамм «с прицепом» надо выпить за тебя.

Впрочем, это уже более поздняя попытка (фильм «Щит и меч») сделать кальку с песен военного времени. Но тоже, как мне кажется, ничего. Внедрение современных песен и мотивов в фильмы о войне конечно же большая натяжка. Но бывает и по-другому. В знаменитом фильме «Летят журавли» играют марш «Прощание славянки» Агапкина.

Для тех, кто не знает. Марш был написан в 1914 году, считался не только «царским», но даже и «белогвардейским», так как в годы Гражданской под него маршировали деникинцы и колчаковцы. Ни в Гражданскую, ни в Великую Отечественную войну «Прощание славянки» большевики не использовали.

В песенных делах у красных и белых свои счеты.

По долинам и по взгорьям

Шла дивизия вперед,

Чтобы с бою взять Приморье,

Белой армии оплот.

Так пели красные, украв мелодию песни у популярной белогвардейской «Шли дроздовцы бодрым шагом».

Смело мы в бой пойдем

за власть советов

и как один умрем

в борьбе за это.

Так пели красные, украв и эту мелодию у еще одной популярной белогвардейской песни:

Смело мы в бой пойдем

за Русь святую

и как один прольем

кровь молодую…

Впрочем, я отвлекся. Вернемся к песням о войне.

Пусть поверят сын и мать

В то, что нет меня.

Пусть друзья устанут ждать.

Сядут у огня,

Выпьют горькое вино

На помин души…

Жди – и с ними заодно

Выпить не спеши…

(«Жди меня». Муз. М. Блантера, слова К. Симонова)

Сталин считал, что стихотворение «Жди меня» надо печатать в двух экземплярах – для «нее» и для «него». Имелись в виду актриса Серова и поэт Симонов. Но печатали «Жди меня» миллионными тиражами.

Вообще, вокруг этой пары много разных легенд. Что якобы Серова изменяла Константину Симонову с другим Константином – маршалом Рокоссовским. Это одна легенда. Другая, что Берия, рассказав об этом Сталину, спросил: «Иосиф, что с Рокоссовским делать будем?» Сталин, подумав, ответил очень по-мужски: «Завидовать будем, Лаврентий, завидовать».

Самое большое разочарование от перестроечной «разоблачительной» прессы – публикации об алкоголизме моей любимой актрисы Валентины Серовой. Впрочем, не будем об этом. Пусть она останется в сердцах своих поклонников трогательно-беззащитной, какой была в своих фильмах.

А вообще в России два миллиона женщин страдают от алкоголизма. Увы.

Или:

Эх, встречай,

Да крепче обнимай,

Чарочку хмельную

Полнее наливай!

(«Ехал я из Берлина». Муз. И. Дунаевского, слова Л. Ошанина)

Или:

…Вздохнул солдат, ремень поправил,

Раскрыл мешок походный свой,

Бутылку горькую поставил