— Слав, — предостерегающе сказал Северин, — отвяжись от нее.

«Ему нельзя знать, — ответила наконец Умная Звера. — Это его убьет».

От неожиданности Мстислав позабыл все правильные слова. Поэтому он только беспомощно выдохнул:

— Ты спятила, девочка, — и, плюнув на осторожность, на неодолимую притягательность золотого миллаушского чуда, привлек Милу к себе, обнял ее, укрывая от бед и напастей, как недавно укрывал брата. Она доверчиво прильнула к нему — горячая, как печка, напуганная, потерянная.

Горячая, да. Бешеный расход энергии… Мстислав сообразил:

«Тебе трудно быть человеком?»

«У меня больше нет сил, — призналась она. — На два дня еще хватит, до отлета, а потом… Северин не должен знать, что будет. Не говори ему. Я прошу».

Взяв за плечи, телохранитель отстранил ее и посмотрел в лицо. Несчастное лицо безумно красивой женщины. И жить ей осталось чуть больше двух дней. Он велел:

«Превращайся обратно в миллаушку. Сейчас же».

«Я останусь для него человеком, — возразила она. — В эти два дня он проживет целую жизнь. Такой никогда ни у кого не будет. А моя жизнь без него ничего не стоит».

— Рехнулась! — припечатал он вслух. — Идиотского видео насмотрелась, не иначе. Ты что, не понимаешь?… — Мстислав осекся и докончил мысленно: — «Север будет любить тебя в любом виде — и человеком, и миллаушкой. Ты это знаешь не хуже меня. У нас полно людей, которые обыкновенных кошек любят больше, чем…»

«Я буду сама решать, — перебила Мила. — Я хочу, чтобы эти два дня он прожил со мной — человеком».

— И потом считал себя убийцей, — рассерженно подхватил Мстислав, более не заботясь о приватности беседы. Обернулся к побледневшему брату, передал ему затрепыхавшуюся Милу. — Север! Пусть она возвращается в облик миллаушки. Сию минуту. Иначе она умрет, не успев вернуться домой.

Кажется, получилось. Дальше брат сам в два счета разъяснит глупой самоотверженной Звере, что ему дороже — два дня удовольствий или жизнь потрясающего миллаушского чуда.

А вот и полиция. Ну, что им надо? Оставив Северина с Милой, телохранитель зашагал навстречу вывернувшим из-за угла полицейским.

Их было двое — симпатичная светловолосая девушка в форме и медово-желтый миллауш. На звере было надето нечто вроде жилета полицейской расцветки — синий с белым и красным. «Дожили, — неприязненно подумал телохранитель. — Миллауши щеголяют в жилетах!» Дело было не в одежке, а в том, что Мстислав вообще на дух не переносил миллаушей — карателей и убийц. Разве что для Умной Зверы сделал исключение.

— Здравствуйте, господа, — звонко проговорила девушка, в приветствии коснувшись козырька форменного кепи. — Офицер полиции Иванна Таш. Прошу извинить за вторжение. — Она замешкалась, переводя взгляд с Мстислава на Северина, заодно оценила по достоинству бесподобную Милу. Улыбнулась мужчинам: — Кто из вас — Мстислав Крашич?

— К вашим услугам, — отозвался телохранитель холодно. Девушка ему нравилась, но вот клятый миллауш… медово-желтый, с кремовым брюхом, видным из-под жилета… Да еще кисточки на ушах, которых нет ни у кого, кроме старых знакомцев Мстислава. — Здравствуй, умник. С чем пожаловал?

— Вы их различаете? — удивилась симпатичная Иванна. — А я — нет. И в нашем отряде никто не различает. Они сами как-то разбираются по дежурствам… — Спохватившись, она принялась объяснять: — Господин Крашич, мой… э-э… коллега настоял, чтоб мы посетили ваше поместье. В смысле, поместье господина Донахью. Он дал понять, что у него к вам дело.

Мстислав уставился в желтые глаза Очень Умного Зверя. Обратился мысленно:

«За сестрицей явился — спасать и воспитывать? Опоздал — мы это уже уладили».

Миллауш издал протяжное «мрр-аа-ха-у», обращенное к Миле. Она откликнулась низким повелительным рыком, который настолько не вязался с обликом прекрасной женщины, что Иванна испуганно присела и схватилась за кобуру на поясе. Впрочем, оружие она не достала, быстро сообразив, что к чему. Черты лица Милы начали меняться, оплывать, однако она по-прежнему выглядела с ума сводящей женщиной и крепко обнимала Северина.

— Ах-ха! — заявил Очень Умный Зверь.

Новый повелительный крик, больше похожий на рев разгневанного вожака стаи, чем на оправдания сглупившей младшей сестры.

— Рха! — буркнул Зверь, точно плюнул в сердцах. Уши опустились, воинственные кисточки на них поникли.

Яростно взвыл Северин, закрепляя победу Милы. Симпатичная Иванна от неожиданности подпрыгнула и опять схватилась за кобуру. Ошарашенно потрясла головой, обратилась к Мстиславу:

— Простите. Я не ожидала, что выйдет так шумно.

Она не казалась идиоткой. Очевидно, миллауш держал ее сознание под контролем.

«Убирайся, — мысленно велел ему телохранитель. — Северин позаботится о твоей сестре».

Очень Умный Зверь сел на хвост и уставился Мстиславу в лицо. Пристальный немигающий взгляд, буравящий душу.

«Что тебе? — спросил Мстислав, стараясь подавить раздражение. И внезапно сорвался, обрушился с упреками: — Ты убил Дэсса, хотя я просил пощадить. Ты создал этого слизняка, недочеловека, Краша — и меня сделал его рабом. Что тебе еще? Пошел вон отсюда!»

«Я сберег твою жизнь, — пришел от миллауша — впервые! — неожиданно ясный ответ. — Ты мог быть давно мертв, телохранитель. Вдвоем с другом. Спроси у жены и у брата: чему они больше рады?»

«Кроме жизни, есть долг и честь». Мстислав нарочно выразился как можно яснее. Коли миллауш способен воспринять от людей еще что-нибудь, пусть воспримет и это. «Ты все понял, Зверь? А теперь уходи».

Очень Умный Зверь не ответил, но и не тронулся с места. Взгляд круглых желтых плошек сделался задумчив.

Держа Северина за руку, Мила двинулась было к брату. Тот шевельнул медовыми ушами, и она замерла. Северин стоял рядом, неподвижный и сосредоточенный. Очевидно, мысленно общался с Очень Умным Зверем.

Симпатичная Иванна разглядывала Милу, которая менялась, превращаясь в миллаушку. Черты лица смазывались, золотые волосы тускнели, липли к голове и плечам, одежда обращалась шерстью.

Мстислав забеспокоился: отчего-то Светланы с Кариной не видно. Тут стоял шум до небес — а девчонки не примчались. Надо полагать, Очень Умный Зверь намеренно их держит поодаль. Проклятая тварь. Вот уж прав был брат, когда говорил про тотальный контроль сознания…

У Северина брови сошлись к переносью — миллауш сообщил нечто неприятное. Затем начал подрагивать угол рта; похоже, дела совсем плохи. Умная Звера прекратила меняться и положила руку ему на плечо. Ноги у нее уже стали серыми лапами, а руки еще оставались руками, с тонкими изящными пальцами вместо длинных когтей. По-прежнему хмурясь, Северин обнял ее за талию… за мускулистый бок стоящей на задних лапах кошки.

— Что можно сделать? — резко спросил он вслух. Выслушал мысленный ответ миллауша. — Если даже ты не знаешь, тогда кто?