Это был старенький белый «Москвич», который остановился, едва поравнявшись с первыми двумя вагончиками, и тем самым перекрыл выезд. В то время как БМВ, соскочив с накатанной самосвалами засохшей колеи и подняв облако серой пыли позади себя, стремительно рванула прямо. В две секунды миновала разделяющее нас расстояние в несколько десятков метров, с хрустом пошедшей юзом резины притормозила невдалеке и заглушила мотор.

Хлопнув дверьми, из машины вышли четверо здоровенных бритоголовых парней в камуфляжных куртках. В руках у них были… деревянные бейсбольные биты! Вполне возможно – те самые, которыми не так давно на наших с Хаммером глазах дубасили незадачливого темнокожего дипломата и его машину возле ночного клуба «Три семёрки». Если это действительно так, то для майора Пацейко столь весомая улика будет почище любых, выбитых зуботычинами, чистосердечных признаний…

Осмелевший при виде подкрепления, из салона «альфы», бросив в мою сторону торжествующе-опасливый взгляд, с гордо вздёрнутым подбородком выскочил Снежинский и бросился к нетерпеливо покачивающим своими увесистыми дубинами скинхедам.

Сквозь приспущенное стекло на двери я хорошо расслышал торопливые слова адвоката:

– Кассета до сих пор у него! Кажется, в кармане куртки. Смотрите не поломайте, она нужна боссу целой. Это в ваших же интересах. Сначала пусть отдаст её, а потому же бейте…

Вслед за Снежинским из машины вылез его водитель и, облокотившись о крышу, с ехидной улыбочкой стал наблюдать за происходящим. Отморозок с оттопыренными ушами явно надеялся увидеть показательную акцию возмездия.

Прекрасно представляя себе, что сейчас начнётся, я, опережая совсем не входящий в мои планы предупредительный удар бейсбольной битой по фарам джипа, поспешил распахнуть дверь и выпрыгнуть из салона. Как можно более твёрдым и решительным шагом направился навстречу остановившимся нацистам.

– Эй, братаны, я не понял вашего английского юмора! Какого хрена вы припёрлись сюда на этом ржавом унитазе? Или вдруг на ночь глядя в бейсбол поиграть захотелось, а?!. Где мои бабки, ты, жабья морда?

Последний вопрос был адресован уже Снежинскому, торопливо спрятавшемуся за вставшими полукругом громилами, свирепые рожи которых выражали крайнюю степень неприязни и готовность немедленно разделаться с противником.

– Он ещё угрожал мне, обещал, что выбьет все зубы! – вещал из-за широких спин адвокат. – А вас обзывал безмозглыми дебилами и свиньями!

– Я вам задал вопрос, комсомольцы. – Я продолжал напрягать обстановку и был готов к мгновенному развитию ситуации. – Глухие вы, что ли?

– Заткнись, чмо болотное! – поигрывая дубиной, прорычал один из боевиков, со свёрнутым набок носом и змеиными глазами. Судя по тому, как высокомерно держался и как умело вертел в руках биту этот сукин сын, за его плечами был немалый опыт тренировок и применения на практике своего оружия расового возмездия. Похоже, именно он являлся здесь старшим. – Прикуси язык и слушай! Мне совершенно наплевать, кто ты такой, какая у тебя «крыша», сколько у тебя денег и на какой тачке ты катаешься! Ты влез туда, куда посторонним вход воспрещён, да ещё набрался наглости диктовать нам свои условия и требовать с нас деньги. Вместо того чтобы, как настоящий русский, дать нам возможность спокойно добить чёрную обезьяну, ты поднял шухер и вломил нас мусорам. Ты поступил как недоношенный ублюдок, как паршивый ленивый ниггер, грязный чурбан или узкоглазый урюк, приехавший на нашу землю – жрать нашу еду, спать с нашими девчонками и дышать одним с нами воздухом. И ты будешь наказан по нашим законам! Если не хочешь, чтобы тебя забили насмерть, то сейчас же отдашь мне кассету, встанешь на колени, подползёшь к нам и оближешь каждому ботинки. Ну, я жду!

– А может, ваше превосходительство, вам ещё памперс обосранный сменить и отрыжку детскую вместе с соплями зелёными с подбородка вытереть? Вы только прикажите, я – мигом.

Я вытянул вперёд и согнул в локте руку с оттопыренным вверх средним пальцем, что в основных европейских странах означает знак вопиющего оскорбления.

Кажется, с такой неслыханной наглостью со стороны терпил не знающим отпора скинхедам сталкиваться до сих пор не приходилось. Рожи их вытянулись, скулы напряглись, а один, видимо по причине полного отсутствия мозгов как таковых, сам не зная, как реагировать на оскорбление, даже в растерянности вопросительно уставился на главаря.

– Все, ты – труп, сука! – опалив меня сверкающими от ярости глазами, глухо произнёс бугор и с грудным рёвом сорвался с места, замахнувшись битой.

Отпрыгнув в сторону и увернувшись от просвистевшей рядом дубины, я выхватил из кобуры под курткой газовый револьвер и трижды подряд нажал на курок, заставив увидевших в моей руке оружие бритоголовых на миг стушеваться.

Этого было вполне достаточно, чтобы придуманная майором Пацейко операция вышла на заключительный этап.

Не успело ещё отразиться от стены недостроенного дома гулкое эхо от выстрелов, как пространство вокруг нападавших окуталось облаком слезоточивого газа, а со стороны забора послышался топот множества ног и крики появившейся из засады группы захвата РУБОП, во главе с самим майором.

Стоящий в проезде между вагончиками «Москвич» был блокирован первым.

Потом, не дожидаясь удара в лоб крепкого кулака, на землю, закрыв затылок руками и уронив очки, упал адвокат Снежинский.

Рядом покорно опустился его громила-водитель.

Однако обезумевшие от острой рези в глазах, отчаяния и мгновенного осознания роковой подставы бритоголовые не желали так просто сдаваться. Исходя горючими слезами, потоком хлынувшими по перекошенным лицам, они, со свистом рассекая воздух, что есть мочи, с богатырской широтой размахивали вокруг себя битами, стараясь вломить по голове любому, кто рискнёт приблизиться менее чем на три метра.

Пустырь утонул в истошных воплях, смешанных с зубовным скрежетом и отчаянными матюгами в адрес «поганых ментов» и ещё кое-кого – очень плохого, так некстати попавшегося на пути борцов за расовую чистоту.

Подождав пару-тройку секунд, пока небольшой пятачок пустыря полностью очистится от витающего по нему газа, пятеро вооружённых автоматами дюжих ребят в чёрных масках без всякого труда сбили с ног разбушевавшихся отморозков. Потом перевернули их рожами вниз, пинками отшвырнули в сторону выпавшие из рук скинхедов биты, надели каждому наручники и с чувством выполненного долга могли позволить себе расслабиться.

Операция завершилась так быстро, что у меня сложилось впечатление, будто я нахожусь на съёмочной площадке в качестве статиста.

Я убрал пистолет в карман и поискал глазами Андрея Пацейко. Майор, коротко дав указания своим бойцам, уже шёл по направлению ко мне, на ходу вытряхивая из пачки «Мальборо» сигарету, бросая её в рот и нервно хлопая по карманам в поисках спичек.

Достав зажигалку, я дал ему прикурить и закурил сам. Дело было сделано, теперь можно спокойно перевести дух.