Я вскочил и подал руку врачу, зеленой лягушкой распластавшемуся на палубе.

– Доктор, вам медпомощь не нужна? Точно? Тогда садитесь, поговорим…

– А-а-а… – только и смог проблеять местный Айболит.

А по коридору уже гремели колокола громкого боя, и набатом раздавались мужественные шаги закованной в броню космической пехоты… Есть контакт! Дела налаживались, историческая встреча двух цивилизаций началась в теплой и дружественной обстановке.

* * *

– Где мое табельное оружие? Я без него чувствую себя голым и беззащитным. Требую немедленно вернуть мой любимый пистолет! Вы что? Хотите с меня еще и галифе снять? Чтобы оскорбить представителя великого Советского Союза? Боевого офицера? Не-мед-лен-но! – Я проаккомпанировал своему заклинанию внятным стуком ладони по столу переговоров. Переговоры шли и радовали обе высокие договаривающиеся стороны. Особенно меня.

Руководитель экспедиции, пожилой уже мужик с умными, но мягкими глазами, только печально скосил их на старшего сержанта Шевелитько. Я бы вообще разжаловал этого гада в рядовые. Бывший сержант ответил начальству долгим и непонимающим взглядом, потом отвел глаза, достал из офицерской сумки мой «ТТ» и вежливо передал его мне рукояткой вперед. Я выщелкнул из пистолета магазин, убедился, что он пуст аки склад со свиной тушенкой после налета монголо-татарской орды, загнал его обратно и прицелился в дверь. Стоящий у двери штурмовик в пластиковой броне судорожно дернулся в сторону. Я сказал: «Пу!» – и в косяк врезался маленький, но брызжущий весельем клубочек. Дырка осталась аккуратная и на эксплуатационные свойства люка почти не влияющая. Ну, почти не влияющая… Дырка все же…

– Может быть, хватит веселиться за наш счет, уважаемый Тур? Наше терпение не безгранично…

– А-а-а, все это пустяки! – Я небрежно отмахнул рукой его аргументы. – После того как ваши люди отравили нас со старшим лейтенантом Николаевым газом, произвели несанкционированный обыск, преступно изъяли табельное оружие, похитили нас с родной планеты в конце концов… Не знаю, смогу ли я пережить все это… Такое унижение! И с чьей стороны! Со стороны могучей инопланетной цивилизации, которая так гордится своей моралью и законом! Нет, это непереносимо! Единственный выход для оскорбленного офицера – это застрелиться из любимого черного пистолета! Пу!

Наверное, я промахнулся и не попал себе в висок. Потому что косяк двери украсила еще одна дырка. Штурмовик забился в самый угол и не дышал. Главный представитель инопланетной цивилизации, которая так гордится своей моралью и законом, болезненно сморщился и приложил длинные пальцы к своим вискам.

– Я вас прошу, Тур. В конце концов, я настаиваю! Давайте же попробуем договориться!

– А о чем? Разве у нас есть предмет для переговоров? О чем, собственно, вы хотите договориться с частным лицом с планеты с самоназванием Земля? Ну, давайте, излагайте, профессор. А мы послушаем…

– Вы послушаете, Тур. Речь идет о вашем… м-м-м, спутнике. А точнее – о нашем забытом имуществе. В этом носителе, – палец профессора укоряющим жестом уставился на съежившегося Андрея, – в этом носителе находится важная и секретная информация, которая безраздельно принадлежит нашей цивилизации. Вы будете это оспаривать?

Я оспаривать это не хотел. Я был занят разглядыванием дула пистолета. Кроме того, я пристально, по-людоедски, поглядывал на участников переговоров с той стороны. Членов делегации явно корежило и колбасило. С таким ярким представителем дикой и варварской цивилизации они, видать, давно не сидели вот так вот, запросто, за одним столом, без силового экрана и автоматического плазмомета, нацеленного на своего визави. Их это напрягало. А последние формулировки уважаемого руководителя экспедиции стали напрягать и меня. Я перестал шалить и убрал пистолет в кобуру. Все вздохнули с облегчением. Рано вы обрадовались, паразиты…

– Вы признали меня равноценной договаривающейся стороной, профессор. Это хорошо. Значит – мы в равных правах. Мы находимся на вашем космическом корабле, но в космическом пространстве Земли. Это уравнивает наше положение, не так ли? Теперь насчет морали и права… Да, высокой моралью нашей цивилизации я похвастать не могу… Но вопросы права на Земле отработаны вроде бы неплохо. Еще со времен древнего Рима. Космического права у нас еще нет, но вот морское есть. А ситуация представляется мне весьма типичной. Кто-нибудь ведет протокол? Теперь можно вести запись.

Профессор вежливо кивнул. Ну-ну, тебе его еще и подписывать придется.

– Я продолжаю. Что же произошло на планете Мать с нашей, земной, точки зрения? Как это видит и расценивает закон? А вот что… Полтора тысячелетия тому назад космический корабль вашей цивилизации произвел посадку на вышеозначенной планете. Это мы оценивать и обсуждать не будем. У вас наверняка все эти процедуры определены и прописаны в нормативных документах. Мы будем рассматривать последующие действия экипажа корабля. А они представляются мне исчерпывающе ясными и описанными в нашем морском праве на основании множества прецедентов.

Профессор как-то подобрался. Ну, лови передачу!

– Итак, уважаемые господа присяжные заседатели! Что же мы видим, и что наблюдаем? В результате некого внешнего воздействия, а именно – предательского выстрела в спину одному из членов экипажа, произведенного представителем третьей стороны, нас этот вопрос сейчас не интересует, и впоследствии интересовать не будет, руководство экспедиции, высадившейся на планету Мать, принимает срочное решение – немедленная эвакуация персонала и всего имущества в виде различных технических устройств и агрегатов. В первую очередь, это, конечно, сам корабль. Тот момент, что с планеты хищническим способом украдены и беспошлинно вывезены некие материалы, являющиеся топливом для двигателей корабля, мы пока оставляем за скобками. По этому вопросу вас допросят в пыточном подвале короля Дорна. Там есть соответствующие специалисты… Вам нехорошо, профессор? Нет? Тогда продолжаем.

– В результате спешки ли, непродуманных действий ли, или еще каких-то неучтенных нами сейчас факторов и моментов, на планете Мать было брошено… Я требую занести эту формулировку в протокол! Именно – брошено, кое-какое оборудование. В том числе и энергетическое, которое еще работало во время моего последнего пребывания на планете Мать и оказывало вредное и опасное влияние на девственно чистую экологию этого технически неразвитого мира. Только отсутствие у меня специальных устройств, способных зафиксировать величину радиоактивного, электромагнитного, гравитационного, торсионного и других видов излучений и полей не позволяет мне привести сейчас данные о предельно допустимых концентрациях для немедленного внесения их в протокол. Но королю Дорну я, как почетный святой и сын единого планетарного бога, об этом сказал и предупредил его о недопущении подданных королевства в некие, возможно зараженные и опасные для человека места. Там такой слабый уровень медицины, господа! Люди будут умирать от минимально допустимого уровня радиации, клянусь вам винными подвалами храма Крылатого Тура! Да что с вами, профессор? Вы способны вести переговоры?