Из комнаты вышла Марта в джинсах и пестром свитере, с рыжим хвостом на резинке – девочка с дискотеки, села на свое место.

– Что делать и кто виноват? – сказал Кощей. – Два вечных вопроса, волнующих Россию, – он с улыбкой оглядел бандитов.

– Я говорил – не надо машину брать, – зло сказал Числитель. – Ее за сотню баксов даже не сдашь – таких во всей стране несколько штук, вычислят в ту же секунду. Нельзя нам с барыгами ссориться, они нам последний кислород перекроют. Надо возвращать и джип, и бабки…

– И в жопу целовать с поклонами, – насмешливо добавил Бонифаций.

– Поцелуешь, если придется! Смелые все стали, я смотрю… Вся головная боль с Гвардейца началась. Все не по правилам, трупы штабелями…

– В общем, сажаем Гвардейца на машину и едем сдаваться! – подвел итог Кощей. – Я правильно понял? – обернулся он к Числителю.

– А что делать? Из-за него и вляпались по уши.

Марта тревожно глянула на него и на Кощея.

– Позови Гвардейца, – кивнул ей Кощей.

Марта нашла Гвардейца около избы – тот бросал нож в нарисованный на стене силуэт.

– Кощей зовет.

Гвардеец придержал занесенную руку с ножом, вопросительно посмотрел на нее.

– Зря ты не ушел, Гвардеец, – вполголоса сказала Марта. – Они сдавать тебя хотят.

Гвардеец с силой метнул нож в стену.

– Будешь плакать? – усмехнулся он.

– Буду.

– Тогда поживу еще немного.

За столом в особняке продолжался разговор. Гвардеец молча сидел с краю.

– Нельзя на стрелку ехать, – сказал Богдан. – Там засада наверняка.

– Не ехать тоже нельзя, – ответил Числитель. – У них наши деньги.

– А ты уверен, что они тебе их отдадут? Какой смысл им отдавать? – спросил Бонифаций. – Когда нас обложили со всех сторон – милое дело нас на деньги кинуть! И машину заберут, и при бабках останутся, и перед ментами прогнутся – беглого взяли!

– А что ты предлагаешь?

– Так давай думать, а не прогибаться сразу перед всякой сволочью! А своих сдавать – это последнее дело!

– Я поеду, – вдруг сказал Гвардеец.

Все умолкли, удивленно глядя на него.

– Не ехать нельзя – тут Числитель прав, – спокойно продолжал Гвардеец.

Кощей удовлетворенно улыбнулся:

– Сколько тебе надо людей?

– Человек восемь.

– Это же война! – крикнул Числитель.

– Война уже началась, – ответил Кощей. – Дело рискованное, приказывать я никому не буду, – сказал он Гвардейцу. – Так что набирай людей сам.

– На меня можешь не рассчитывать, – мрачно сказал Числитель.

– А ты сперва спроси – кто тебя возьмет? Сдашь с потрохами, – ответил Бонифаций.

– Что ты сказал? – Числитель вскочил. – Ты забыл, с кем говоришь, ты, недоносок?

– Сядь, – спокойно велел ему Кощей. – А ты язык придержи, Бонифаций. Потом разбираться будете.

– Так что передать-то? – спросил сбитый с толку Казачок.

Кощей молча указал на Гвардейца, уступая право слова.

– Передай, мол, сломались, пригонят джип и привезут беглого, – распорядился Гвардеец. – Но просили с той стороны серьезных людей для серьезного разговора, иначе стрелки не будет.

На проселке стоял «мерседес» с темными стеклами, чуть дальше – серебристый «СААБ». Около «мерседеса» разговаривали представительный седоватый мужчина и второй, помоложе. Рядом – двое телохранителей.

Издалека послышался звук мотора, и на проселке появился джип.

– Едут, – отвернувшись, сказал в переговорник молодой. – Одна дырка в машине будет – головы поотрываю.

Двое засевших в лесу парней спустили предохранители на автоматах.

Джип остановился метрах в тридцати. Из него выскочил Грохлов, выволок с заднего сиденья Гвардейца со связанными за спиной руками и, придерживая за локоть, повел к «мерседесу». Следом вышел Богдан и, поотстав, двинулся за ними.

– Говно твои устрицы, Гвардеец, – облизывая пересохшие губы и стреляя глазами по сторонам сказал Грохлов. – С вечера тошнит… Одно счастье – раз в жизни на крутой тачке прокатился…

– Наездишься еще, – не поднимая головы, исподлобья наблюдая за противником ответил Гвардеец.

– Кто из них Кощей-то? – спросил молодой. – Сзади, что ли?

– Наверное. Его не видел никто.

Автоматчики поймали Гвардейца и Грохлова в прорези прицелов.

Грохлов невольно замедлял шаги.

– Ближе, – вполголоса сказал Гвардеец. – Твой левый, мой правый. Этих двоих не задень…

Двери «мерседеса» с обеих сторон распахнулись, из них выскочили бойцы с пистолетами. В то же мгновение Грохлов, Гвардеец и Богдан метнулись в разные стороны, перекатываясь по земле, выхватывая автоматы из-под полы, – руки Гвардейца были только порознь обмотаны веревкой.

Автоматчики в засаде не успели нажать на спуск – в спину им в упор ударили Бонифаций и другие бандиты.

Оба телохранителя упали, растерявшиеся от внезапного нападения бойцы приседали за машинами, наугад стреляли в лес, в невидимого противника. «Мерседес» взревел мотором, развернулся, переехав раненого охранника, оба главаря на ходу запрыгнули в машину. Гвардеец дал очередь по стеклу водителя, и «мерседес», продолжая движение по дуге, врезался в «СААБ».

Стрельба затихла. Бандиты, держа наготове автоматы, окружили машины. Гвардеец распахнул дверцу «мерседеса».

– Спокойно, ребята, – держа поднятые кверху ладони торопливо сказал пожилой. – Я – Ренат. Только без глупостей. Поговорим спокойно…

Гвардеец быстро обыскал обоих, забрал документы, часы и телефоны. Вытащил из-за пояса у Рената крошечный никелированный пистолет. Бандиты заклеили им глаза и связали руки пластырем. Остальные вповалку грузили убитых бойцов в «СААБ».

– Стой! – крикнул Грохлов, распахнул дверцу и, перегнувшись через мертвого охранника, стал вытаскивать магнитофон из панели.

– Брось! – заорал Бонифаций. – В жопу ты его вставишь, что ли?

Но Грохлов уже с корнем выдрал магнитофон, и вместе с остальными налег плечом на машину. «СААБ» откатили в лес, облили бензином и подожгли.

Поднимаясь на крыльцо усадьбы, Гвардеец почувствовал взгляд и поднял голову – Марта стояла у окна и, прикусив губу, чтобы сдержать улыбку, смотрела на него сверху.

Гвардеец вошел к Кощею. Марта по-прежнему стояла у окна, спиной к нему. Кощей читал, подчеркивая что-то карандашом в книге.

– Взяли двоих – Ренат и еще кто-то с ним, – сказал Гвардеец.

Кощей поднял глаза от книги.