Итак, все труждающиеся и обремененные сердцем, приидите ко Христу и возьмите на себя благое иго Его, и обрящете покой душам вашим.

Аминь.

«Если око твое соблазняет тебя, вырви его»

Если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее: лучше увечному войти в жизнь, нежели с двумя руками идти в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает и огонь не угасает. И если нога твоя соблазняет тебя, отсеки ее: лучше войти в жизнь хромому, нежели с двумя ногами быть ввержену в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает, и огонь не угасает. И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его; лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную, где червь их не умирает и огонь не угасает. Ибо всякий огнем осолится, и всякая жертва солью осолится (Мк. 9, 43–49).

Это чрезвычайно важные слова Христовы, не надо только понимать их так прямо и так нелепо, как понимают их изуверы-скопцы, несчастные протестанты, которые ножом уродуют свое тело, следуя прямо и точно этим словам Христа.

Ну совершенно же ясно, что о прямом понимании этих слов не может быть и речи. Неужели Христос требует, чтобы мы отрубили руку или ногу свою, вырвали глаз свой, если соблазняют нас? Уже по тому, что Господь говорит об одном глазе, ясно, что не так надо понимать их, ибо соблазняет не один, а два глаза. Так и было бы сказано Христом, чтобы оба глаза вырвать.

Для чего надо использовать эти слова Христовы? Чтобы не быть в муке вечной, «где червь их не умирает и огонь не угасает». Какой червь, какой огонь? Конечно, не в подлинном смысле червь, надо и это понимать иносказательно: как червь точит растение, как червь поедает наше мертвое тело, так и в муке вечной будет нас терзать и мучить несказанно позднее раскаяние о грехах наших, позднее и бесплодное. Огонь неугасимый будет, конечно, не огнем в подлинном смысле слова, это будет огненное терзание, огненное мучение совести нашей.

И вот, чтобы избегнуть этого ужаса, этого червя, всегда точащего, этого огня неугасимого, надо исполнить эти слова Христовы. Как их исполнить? Конечно, не в прямом смысле этого слова: не надо отсекать руку или ногу, вырывать глаз. Надо, чтобы мы с болью, часто с тяжкой болью вырвали из сердца нашего все то, что соблазняет нас.

Соблазняет нас весьма многое, прежде всего, плоть наша, требующая служения себе, похотям своим и страстям. Надо безжалостно вырвать соблазны эти, точно глаз, соблазняющий вас. Это очень больно, при этом точно огонь обжигает нас, ибо насильно себя заставим вырвать из сердца нашего то, что ему приятно, заставляем себя идти не тем путем, который нам представляется приятным, и легким, и желательным, но причинить себе эту боль необходимо. Ибо только тогда, когда безжалостно вырвем из сердца все соблазны наши, станем жертвой чистой, благоугодной Богу.

В жертву Богу в Ветхом Завете было запрещено приносить животных, имеющих физические недостатки, нужно было приносить в жертву только вполне чистых животных – вола, овна, козла. Так и мы должны принести в жертву Богу сердце вполне чистое, обожженное огнем страдания, сердце, из которого безжалостно вырваны все страсти, все соблазны, все похоти.

Вот тогда мы будем чистой жертвой Богу, огнем очищенной – огнем страдания. Только тогда будет жертва, которая солью осолится. Надо, чтобы солью – солью чистоты – прониклось все наше тело, все наше существо, вся наша душа, как соль проникает в тело рыбы, в мясо и сохраняет их. Так и мы должны быть обожжены страданием и осолены солью чистоты. Помните это все, не бойтесь страданий, которые связаны с отсечением ваших страстей, ваших похотей.

Аминь.

Слово в день памяти святой великомученицы Варвары

Когда Бог в сердце

От одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его, и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас (Деян. 17, 26–27). Это очень глубокие слова, ибо Бога надо именно ощущать. В этом великое таинство богопознания.

Бог не познается умом, Бог ощущается сердцем. Так ощутила сердцем своим Бога шестнадцатилетняя отроковица Варвара. Отец ее, богатый и знатный римлянин, был упорным язычником, и, конечно, она не была воспитана в познании Истинного Бога. Отец желал, чтобы она не знала людей, не знала мира, постоянно держал ее взаперти, поселив в высокой башне, из окон которой открывался широкий вид на поля, луга и леса. По ночам Варвара любовалась сиянием звезд. И вот, глядя на природу, на ее великую стройность и красоту, на удивительный порядок, царящий в ней, отроковица глубже и глубже задумывалась над тем, Кто же все это сотворил.

Когда она беседовала об этом со своими прислужницами, те отвечали: «Это все сотворили боги, которых чтит твой отец». Но Варвара глубоко сомневалась: «Разве возможно, чтобы бездушные идолы, сделанные людьми из серебра и золота, сотворили весь мир? Должен быть единый Истинный Бог, Который властвует над всем миром. Он должен быть Благий. Он должен быть совсем не таким, как боги языческие». Пришла Варвара к этой мысли, а Господь, дал ей истинное глубокое познание Себя.

Отец Варвары надолго уехал и разрешил ей в это время выходить из терема и гулять в саду. Там она встретила девушек-христианок, завела с ними беседу о Боге и от них услышала проповедь о Господе Иисусе, о Святой Троице. И возгорелся дух ее глубокой любовью, а Господь послал ей священника, который просветил ее и крестил. Отец, возвратившись, узнал, что Варвара приняла христианскую веру.

Это таинство веры и ныне совершается в сердцах людей, которые ощущают Бога. И эта вера влечет их к Богу, и они откликаются на призыв. Приходят в храм дети, юноши и девушки, которые никем не научены истинной вере. Условия их жизни даже хуже тех, которые выпали на долю великомученицы Варвары. Они отовсюду слышали только, что Бога нет, и тем не менее неведомая сила влечет их в храм Божий. Нерешительно входят они сюда, озираются по сторонам, прислушиваются к песнопениям, присматриваются ко всему строю нашего богослужения. И все это глубоко воздействует на их души, потому что в храме они ощущают Бога сердцем, а сердца их, детские, отроческие и юношеские, еще не запятнанные