— Не хотел бы я там жить.

— Почему? — удивилась я.

Даже слегка обиделась. Специально же думала, о чем рассказывать, обходя всякие нелицеприятные детали.

— Там человек человека не видит. Все бегут, летят, торопятся. Шутка ли, столько всего построить да потом еще и управить все это… В небо глянуть некогда. А жить когда? Когда любушке улыбнуться? Сынка по головушке огладить? На рассвет обернуться?

— А ты, значит, романтик.

— Кто? — не понял Илья.

Кое-как я объяснила ему, что имела в виду, и мы вместе посмеялись над моими неуклюжими попытками. А потом на берегу лесной заводи воцарилась тишина. Но даже молчать рядом с ним оказалось комфортно.

— А ты совсем у Бабы-яги остаться решила? — спросил вдруг Илья после долгого молчания.

— Еще чего не хватало, — фыркнула я, не до конца вынырнув из собственных мыслей. — Уйду, конечно.

— И когда? — продолжал допытываться богатырь.

— Как только пойму, куда идти, — буркнула я.

— А со мной пойдешь?

— С тобой… — эхом повторила я.

— Со мной, — подтвердил он и протянул мне руку раскрытой ладонью вверх. — Люба ты мне.

Пальцы дрогнули, будто сами собой, но я остановила неосознанное движение. Готова ли я действительно вот так, с бухты-барахты, уйти неизвестно куда с едва знакомым мужчиной? Да, он мне, бесспорно, нравился. Но и мой бывший муж мне когда-то нравился. И это не помешало ему превратиться в полного мудака, едва в паспорте появился штамп.

— Не глянулся я тебе? — помрачнел Илья, убрав руку.

— Глянулся, — призналась я и умолкла, не зная, как объяснить свои сомнения.

— Так пошли со мной. — Он одним кошачьим движением скользнул в сторону и замер на корточках прямо передо мной. — Помогу дом справить, на ноги встать. Коли поймешь, что не люб тебе, — отпущу. Неволить тебя не стану. Слово даю. Ну а коли со мной останешься, никогда не обижу, от любой напасти закрою…

— Звезду с неба достанешь и подаришь, — криво улыбнулась я.

— Коли нужна тебе звезда, так достану, — тряхнул непослушными кудрями Илья.

— Не достанешь. Не достать их. Это ж не камни цветные, гвоздями к небу прибитые.

— Уж не знаю, чем прибитые, а иногда падают. У князя киевского есть такая. Сам видел, как падала. Много бед наделала, а как подошли — железка невеликая да невзрачная. На что она тебе, не ведаю, но…

— Не нужна мне звезда, — махнула рукой я. — Просто не могу я сейчас решать. Есть у меня тут еще дело. Его закончить надо. А уж потом дальше думать.

— Яга службу затребовала? — понимающе кивнул богатырь. — И не отпускает, пока не выполнишь?

— Ну, можно и так сказать, — не стала вдаваться в подробности я.

— Так ты поделись. Может, вдвоем-то оно полегче будет. Кабы ты мне не помогла, я бы за службой Яги до сих пор вокруг частокола бродил. Глядишь, и я тебе помогу.

Я уже открыла было рот, чтобы объяснить Илье суть своей службы, как посреди поляны с треском лопнул изумрудный ковер, и прямо на глазах вырос сучковатый пень.

— Беда! Беда, хозяйка! — проскрипел Леший. И было в его голосе что-то такое, что меня буквально подбросило в воздух.

— Что случилось? — выдохнула я, неведомо как оказавшись на ногах. Рядом замер Илья.

— Моревна пожаловала, — треснул Леший. — Не удержать ее витязям без хозяйки Буяна! Теснят их!

— Так пошли скорее! — воскликнула я.

Сучковатые ветки вдруг взметнулись вокруг, заключая меня в колючий кокон. Я еще успела увидеть ошарашенное лицо Ильи и буквально провалилась под землю. На мгновение тело сдавило со всех сторон, словно меня потащило сквозь узкую резиновую трубу. А в следующую секунду я уже стояла на вершине скалы, и морской ветер рвал сарафан, будто пытался сбросить меня оттуда.

Судорожно вдохнув, я окинула взглядом взморье, расстилавшееся внизу. Звон металла и крики едва не оглушили меня. Покачнувшись, я сжала кулаки, чувствуя, как в груди вскипает злость: неймется мамаше!

На берегу толклось множество народу. Прямо у подножия скалы то тут, то там сверкали яркие фигуры витязей, со всех сторон окруженные темными силуэтами каких-то низкорослых плечистых тварей. Именно тварей. На людей эти создания походили мало. Шей у них не было, маленькие головы росли прямо из плеч. Зато рук имелось сразу по четыре, и каждая сжимала что-то колюще-режущее невообразимой формы. И этих уродов было много. Куда больше, чем сверкающих золотыми доспехами защитников Буяна. А от качающихся на волнах кораблей уже шли новые шлюпки, набитые этими созданиями.

Недолго думая, я вскинула руки, призывая на помощь древнюю магию. Целый пучок молний ударил в накатывающую толпу нападающих, разметав их, как сухие листья. Ближе я бить не стала, опасаясь задеть своих же. Зато снесла еще парочку шлюпок, с удовлетворением увидев, как немногие выжившие поспешно загребают лапами в обратном направлении.

— Моревна! — рявкнула я, и мой голос легко заглушил и беснующийся прибой, и шум битвы.

— Хозяйка! Яга пришла! — выкрикнул кто-то из витязей, и над взморьем взлетел радостный вопль.

Краем глаза я замечала, как твари разлетаются в стороны от словно обретших второе дыхание богатырей. Даже повела рукой, как учила бабка, приказывая земле поделиться с ними силой. Но мой взгляд все это время был прикован к одинокой светлой фигурке на носу самого большого корабля. Каким-то потусторонним чутьем я безошибочно определила свою главную противницу в этой битве: Марью Моревну, свою настойчивую матушку.

— Зачем пожаловала? — крикнула я, очередной молнией сшибая еще парочку шлюпок. Остальные уже спешно разворачивались.

Ведьма вдруг отделилась от корабля и взмыла в воздух. Тучи начали сворачиваться вокруг нее в темный угрожающий вихрь. Я не понимала, что делает Марья, а потому не препятствовала. Порой неверное противодействие могло только усилить, а не остановить удар. Об этом я и от бабок услышать успела, и сама в книгах читала. Несколько мгновений затишья я использовала, чтобы разобраться в новых ощущениях, затопивших меня до бровей.

Странное дело. В такую масштабную свалку я впуталась впервые, но следить за ходом битвы мне не составляло никакого труда. Я просто чувствовала ее на каком-то подсознательном уровне. Стоило чуть прислушаться к себе, и я начинала ощущать каждого витязя, как собственный палец: кто устал, кто ранен, кто ослаб. Более того, я воспринимала частью себя каждый камень и каждую песчинку на пляже. И откуда-то знала, что они беспрекословно подчинятся моей воле. Что я не замедлила продемонстрировать, в долю секунды подняв песчаный смерч перед упавшим на одно колено раненым витязем. Тварей Моревны разметало в разные стороны, и тут же перед ним сдвинули щиты товарищи.