Лучше здесь, в квартире. Сидя в кресле. Без крови. Чтобы кровь внутри. Инсульт и инсульт. Инфаркт. Умереть, как уснуть. Ведь бывает… И Колосов изо всех сил стал распалять в себе страх и боль, вспоминая лучшие моменты жизни. Моменты, которых никогда не повторить, да и через несколько часов уже не вспомнить. Через несколько часов ничего не будет.

А ведь было…

Как с женой по Парижу гуляли. Первые игры с начавшим что-то соображать сыном. Это ведь так прекрасно, когда ребенок из живой куклы становится человеком.

В голове кололо и вибрировало, как вибрирует натягиваемая на колок струна. Было тяжело шевелить глазами, веки нависали, сползали… Может, кофе проглотить покрепче, виски добавить?.. Нет, виски нельзя. Нельзя показать, что он пил перед концом. Пил, значит, боялся, пытался спрятаться в алкоголе… Виски нельзя.

Надо запор открыть, а то жена вернется, а дверь заперта. Вызовет спасателей, пилить станут, резать…

Колосов приподнялся, но ноги продолжали дрожать. Словно все соки жизни испарились, жилы высохли, суставы окаменели… Вот так старики себя и чувствуют; вот так, сквозь немощь, передвигаются. Но их немощь побеждает постепенно, а у него – за несколько часов. Еще вчера был сильным, крепким мужчиной, а сегодня – уже старик. Тот моторчик, что выбрасывал энергию, остановился.

– Да просто не ел ничего, – сказал Колосов насмешливо. – Почти сутки… Кусок сыра, вискарик и два глотка кофе… Энергия…

И от этих слов стало легче. Необходимо находить всему объяснение… На сей раз он встал с кресла почти без усилий, направился в прихожую.

С механической уверенностью взялся за замок внутренней двери и тут же отдернул руку – представилось, что там, в узком промежутке между двух дверей, стоит тот, кому его заказали… Колосов откроет, они встретятся взглядами, и этот, меж дверей, убедившись, что перед ним именно заказанный, пошлет в него два, три, четыре горячих свинцовых шарика.

Нет, не шарика… И Колосов стал всерьез размышлять о том, какую форму имеет пистолетная пуля… Усеченный овал… конус… Пожалел, что плохо учил геометрию…

– Тьфу, идиот.

Но оказалось, что мысли о форме пули были спасительными. Стоило их отмести, и снова полезло в голову то, что случится, когда пули войдут в него.

Удар наверняка успеет почувствовать, а боль? Боль вряд ли. Если, конечно, попадут куда надо. Голова, сердце. Чтоб сразу.

И неужели есть такие долги, за которые необходимо стереть человека с лица земли? Чтобы человек исчезал. Навсегда. Обрывалась жизнь. Обрывалась нить. И ничего больше человек не даст своим детям, и жена, молодая еще женщина, останется одна. Вряд ли уже кого-то найдет, и будет каждый вечер ложиться в постель одна, будет тосковать, плакать, вспоминать. Будет вспоминать… Несколько коротких лет семейного счастья. Ну, пусть не счастья, но гармонии. Когда был муж, отец ее детей. Они вчетвером гуляли по городу, сидели в ресторанчиках, жарили шашлыки на дачке. У них были свои обычаи, свои правила… И всё разрушится?!

Колосов чуть не захохотал.

Ах ты, бедный, слабый, драгоценный человечек! Уникальная молекула цивилизации!.. А сам… Нет, сам не отдавал приказов убивать, но косвенно-то участвовал. Соглашался с тем, что тот или этот достойны смерти. Что долги их не совместимы с жизнью. Что ж, они тоже были уникальными молекулами, и их вдовы тяжело, одиноко стареют, и их дети без отцов.

Легко и решительно открыл замки на внутренней, деревянной, двери. В промежутке между ней и внешней, стальной, естественно, никого не было… Колосов посмотрел в глазок. Площадка пуста. По крайней мере, прямо перед квартирой никто не топчется. Да и не должен еще. До восьми Колосов может чувствовать себя совершенно свободно – там будут ждать до восьми. Потом – начнется. И быстро кончится. Несколько секунд, и он из живого… живого превратится в кусок мяса и костей, лежащий в луже красного, липкого… Испачкает парадное.

Ну да, ну да… Не можешь рассчитаться деньгами, землей, зданиями – рассчитывайся жизнью.

Вот так.

Да, вот так… Но как бы самому… Инсульт, инфаркт, разрыв сердца… Колосов дернул рычаг запора вправо. Снял цепочку. Теперь стальную дверь можно открыть снаружи… Жена откроет, впустит детей. Они вбегут, радостно крича: «Пап, мы здесь! На даче всё хорошо! Сливы цветут!» И увидят его, словно бы дремлющего в кресле. Начнут тормошить. Колосов не проснется. Радость сменится паникой, ужасом, горем.

Но это лучше, чем пуля, кровь. Лучшее из худшего… Хотя те, кто заказал его, наверняка будут посмеиваться: «Умер Колос со страху. Хитро соскочил. Стопудово чем-нибудь траванулся».

Возникнут напряги с киллером. Заказ не выполнил, а заказанный тем не менее перестал существовать. Как расплачиваться?.. Впрочем, что такое пять-семь тысяч грина для тех, кто из-за него, Колосова, потерял миллионы…

Что будет с женой? Перенесут заказ на нее? Станут выдавливать из квартиры?.. Нет, вряд ли тронут. Это раньше вдов, родителей должников обирали до последнего. Но тогда все были беднее, и пара тысяч могла стать вопросом жизни и смерти. Теперь по-другому.

Почему по-другому? Порог несовместимости с жизнью просто поднялся. Не пара тысяч, а пара лимонов.

Колосов дернулся, очнувшись от мыслей, прикрыл внутреннюю дверь, защелкнул тот замок, который можно открыть с той стороны.

Постоял… Что собирался делать? Для чего-то подошел сюда, отодвинул запор, снял цепочку. Для чего?.. Вспоминал напряженно, так, что в голове снова стало колоть, и он снова ощутил, что вот-вот там может лопнуть… И это заставило вспомнить – собирался выпить крепкого кофе, чтобы спровоцировать инсульт, инфаркт, что-нибудь подобное.

Сейчас эта мысль показалась уже смешной и пугающей: действительно с ума, что ли, сходит? Плохо, что потихоньку. Мало времени осталось. Мало.

И Колосов всем своим существом, до кончиков пальцев на ногах, понял, что мало. Не годы впереди, не дни, а часы. Считаные часы, несколько оборотов минутной стрелки по циферблату.

Быстро вошел в комнату – силы откуда-то появились, решимость. На что-то решимость.

Огляделся и заметил, что взгляд его снова тот же, что раньше – когда был уверенным в себе человеком. Мог приказывать, ставил подписи, по которым с места на место перемещались огромные суммы денег, тонны груза, менялись собственники золотой земли.

Но тогда он знал, чего хочет, чего требовать от других. А сейчас?.. Что сейчас? На что он решился? Что успеет?.. Каждый такой вопрос бил, как молоток, и снова выбивал, выбивал силы, заставлял подгибать колени, сесть, не шевелиться. И этот пот на лбу, под носом, меж лопаток. Даже сам чувствует его запах – кислый, гниловатый… Надо в душ. И побриться, одеться в костюм.

«В морге тебя переоденут», – ответил голос из любимой Колосовым кинокомедии «Кавказская пленница».

Сколько раз смеялся над этими словами, хохотал, наблюдая, как приседает от ужаса персонаж актера Этуша.