Коронация Александра II состоялась 26 августа 1856 года. За два месяца до торжественного события появился циркуляр, которым предписывалось должным присутствовать на священной церемонии «Кавалерам Ордена Св. Апостола Андрея Первозванного, в сей день носить знак сего Ордена, но не на ленте чрез плечо, а на шее на цепи Орденской». Причём они обязаны ради безупречного внешнего вида «надеть цепь сего Ордена так, чтобы Орденский знак находился на средине груди и чтоб цепь, сзади шеи, приходилась не ниже плечевых лопаток. Военные Кавалеры сего Ордена надевают цепь сверх эполет. Если, при исполнении сего, цепь окажется слишком длинною, то из числа 23 украшений, её составляющих, можно снять два, три, четыре или шесть украшений, смотря по надобности. При этом, в случае уменьшения цепи шестью украшениями, оные снимаются с цепи из самой середины».[455]

А чтобы бриллиантовая Малая Андреевская цепь безупречно возлежала на мантии императрицы Марии Александровны, использовали три булавки, увенчанные шатоном с крупным, более карата бриллиантом, после смерти этой государыни присоединённые по её завещанию к коронным бриллиантам.[456]

Во время священного обряда коронования в Успенском соборе Московского Кремля, «митрополит надел на государя императорскую мантию и царские регалии и передал ему корону, затем государь подозвал государыню, которая встала перед ним на колени, он коснулся её чела своей короной, затем надел на неё маленькую корону, которую статс-дама должна была укрепить на её голове посредством бриллиантовых булавок». Однако «при возложении короны на голову императрице, её так плохо укрепили, что она сейчас же упала. Императрица подняла её и сказала: „Это знак, что я недолго буду её носить“».[457]

Мария Александровна в какой-то степени оказалась права.

Не прошло и трёх месяцев со дня коронации, как уже в ноябре 1856 года обруч Малой короны лишился двадцати пяти солитеров, вернувшихся на свои законные места в колье августейшей владелицы. В столь обезображенном виде венец, хотя его и вписали под порядковым номером 635 в книгу регалий и коронных бриллиантов, продолжал находиться у своей хозяйки. Когда же после смерти императрицы Александры Феодоровны её «маленькая бриллиантовая корона» на основании Высочайшего повеления от 8 февраля 1861 года была передана в Кабинет, и там через четыре года творение Кейбеля размонтировали для создания новых вещей, благодаря чему корона государыни Марии Александровны, «перепрыгнула» на почётное четвёртое место в перечне коронных бриллиантов. Согласно выводам комиссии ювелиров-оценщиков, в 1865 году «Маленькую корону», сделанную Зефтигенами, украшали только 1368 бриллиантов и 2200 алмазов-«роз» на сумму 56 108 рублей.[458]

Сама же Мария Александровна прожила после коронации ещё четверть века, но потеря горячо любимого сына-первенца, на которого возлагалось столько надежд, и охлаждение супруга из-за серьёзного увлечения молоденькой княжной Екатериной Долгоруковой омрачили последние полтора десятилетия жизни императрицы.

Но это будет потом. Вначале Александр II обожал свою «Минни», подарившую ему шесть детей и невольно привлекавшую всех окружающих, как писали современники, «прелестью, исходящей от души, трудноопределимой, но заставляющей звучать сокровенные душевные струны». Он, подражая отцу, осыпал милую жену драгоценностями, исполненными лучшими ювелирами. На крещение новорождённой дочери, великой княжны Марии Александровны, 25 октября 1853 года её мать получила от членов императорской семьи диадему из рубиновых звёзд с расходящимися бриллиантовыми лучами и такую же парюру на корсаж.[459]

Сделанные к коронации 1856 года регалии оказались столь хороши, что уже в 1860 году состоялось распоряжение, что как «маленькая бриллиантовая корона» супруги Александра II, так и «сделанные для императрицы Александры Феодоровны и для Ея Императорского Величества Марии Александровны бриллиантовые цепи ордена Св. Андрея Первозванного принадлежат к коронным бриллиантам, в числе коих состоит и таковая же цепь императора».[460]

Это стало подлинным признанием и косвенным подтверждением высокого качества владения членами семейства Зефтиген своим ремеслом, что позволило им создать подлинные шедевры ювелирного искусства. Но теперь Константина Карловича оттеснил на второй план его младший брат Адольф-Леопольд, которого на русский лад обычно именовали Леопольдом Карловичем, вскоре основавший семейную фирму «Леопольд Зефтиген». Именно ему новая императрица поручает уже с 1855 года «уход» за её бриллиантами. Ей нравятся работы молодого ювелира, которые он выполняет не только по заказам Двора, но и по её поручениям. Леопольд Зефтиген делает всевозможные орденские знаки, серьги и прочие украшения. Ему доверили исполнить в 1859 году браслет с вмонтированной золотой медалью, украшенной бриллиантами и «пожалованной артистке итальянской оперы Бозио, как знак звания первой певицы Их Величеств».[461]

Карьера второго сына Карла-Эммануила Зефтигена развивалась стремительно: он, купец, числившийся с 1848 года в третьей гильдии, в 1859 году становится поставщиком Высочайшего Двора, а затем всего через два года занимает и престижное место оценщика Кабинета. 22 июля 1864 года Леопольд Зефтиген награждён орденом Св. Станислава III степени. Но это только начало.

Богатство семьи молодого ювелира растёт, и её глава на следующий год перешёл во вторую гильдию. Через несколько месяцев решением Правительствующего Сената от 15 сентября 1865 года Адольф-Леопольд Зефтиген, доказавший представленными актами право на потомственное почётное гражданство, возведён «с женою его Эмилию Терезою и детьми Федором и Юлием Отто и дочерьми Анною, Елизаветою и Ольгою Паулиною в сословие почётных граждан».[462]