В общем, я искала. И не находила.

Витор занимался делами, касающимися собственного воскрешения, поместья, тетушки. Мы с ним фактически виделись на завтраке и ужине. Иногда вечером. Например, вчера он в очередной раз пытался уговорить нас с Эли поехать в службу контроля. Убеждал, что стандартная проверка признает нас неопасными, частично оборотнем и эфирией. Он ведь все проверил! В лаборатории.

Из его слов и поведения я сделала неутешительный для себя вывод. Я не получу развод по окончании контракта. Слишком уж Витор настаивает на моей легализации. Я нужна ему рядом.

Эли тут же размечталась бы о неземной любви. Я бы тоже хотела. Но Витор ничего не чувствовал. Ничего не делал, чтобы сблизиться. Я могла бы сама попробовать, однако мне было страшно. Я боялась ошибиться. Узнать, что мои чувства безответны.

Вот такие противоречивые выводы умудрялась сделать. То я ему не нужна, то нужна.

Оставалось лишь ждать. Два дня, и все станет на свои места. Эли ничего не грозит, Витор ничего не сможет ей сделать. Даже если захочет, Кевин не позволит. Он влюблен, да, именно так.

А вот я силком себя на проверку не дам уволочь. Надо будет — сбегу. Тем более, где у отца хранится рецепт пресловутого тоника, знаю, спросила у мамы.

Но ведь Витору не нравилось, что эфирий принудительно связывают с мастерами? Почему тогда он так себя ведет?

Мне безумно не хватало папы — скорей бы он приехал! Посоветоваться с мамой? Я пыталась. В ответ на мое путаное письмо, полное сомнений, пришло поздравление с удачным замужеством и почти что приказ не забивать голову ерундой, слушать мужа и вести себя как подобает. Точка. Ни намека на попытку успокоить или поддержать.

А мне самой элементарно не хватало жизненного опыта. Не хотелось бы наделать глупостей по незнанию. Наверное, поэтому я до сих пор не паковала чемоданы и не седлала Грома, а с замиранием сердца ждала, когда истечет контракт на вдовство.

Всего два дня.

День уже почти прошел. Сейчас вечер. Выпроводить Эли на свидание и что-нибудь почитать. Можно даже один из любимых сестринских романов, где все обязательно будет хорошо. Герой спасает героиню, а не она вытаскивает его неизвестно откуда едва живого. И тут же признается ей в любви и женится. Или одновременно. И никаких вопросов и недоговоренностей.

Последние дни я читала подобное запоем. Эли даже посмеиваться начала, что она меня не просто когтями оцарапала, а заразила вирусом страшным, превращающим меня в романтичную особу.

Пусть так.

Мне нужно было что-то делать. Я привыкла к тому, что у меня есть какая-то цель, какой-то план. А тут… я очень боялась ошибиться и остаться с разбитым сердцем.

Струсила?

Да, впервые в жизни.

Трусливая, нерешительная и влюбленная. Странное чувство.

На обратном пути в особняк мы столкнулись с Витором и Кевином.

Зря я согласилась показать сестре ворота, снабженные магической защитой.

Над одной из створок как раз и колдовал мой воскресший супруг. Салливан стоял, прислонившись к дверце коляски, запряженной каурой лошадкой, и с нескрываемым скепсисом наблюдал за действиями кузена. Алистер не обращал на него никакого внимания, что-то встраивал в небольшой шар на столбике. Витор был одет в домашнюю рубашку, простые брюки и сапоги. Кевин вырядился в парадный мундир — этакий сияющий офицер от гладко выбритой физиономии до блестящих носов сапог.

— Ой! — Элиза поспешно схватилась за растрепавшиеся волосы, с ужасом оглядела свой наряд и юркнула в тень. — Я в особняк!

Меня на ужин в летней беседке не приглашали, так что я отдернула полу защитно-зеленой рубашки, приветливо улыбнулась заметившим меня мужчинам и помахала веткой ивы, которой отгоняла мошкару.

— Новая защита? — поинтересовалась, следя, как Витор пачкает носовой платок какой-то гадостью для смазки механических деталей и с прищуром смотрит на свою работу.

— Новая глупость! — ядовито ответил Кевин. Развел руками, перехватив насмешливый взгляд Алистера: — Безусловно, гениальная! Глупость.

Витор хмыкнул.

— Все! Ушел! — рассмеялся Салливан.

Алистер искоса посмотрел на кузена, кивком указал на коляску.

Кевин хитро взглянул на меня, как истинный аристократ, спрятал непонятную усмешку, толковать смысл которой я не стала, чтоб попусту не нервничать, и укатил.

— И что они теперь делают? — Я присмотрелась к воротам, но никакой разницы не заметила.

Поднесла руку к створке, убрала. Проследила, как она бесшумно открывается и закрывается.

— Записывают ауры выходящих и входящих на территорию поместья. — Витор задумчиво потер пальцами подбородок.

— Ух ты! — впечатлилась я. — Да у тебя отбоя не будет от желающих установить такую защиту! Это же просто гениальная идея!

— Сомневаюсь, — поморщился Алистер, в очередной раз осматривая шарик на столбике ворот. — Она записывает ауры всех!

— Но так ведь это же отлично, да? — не поняла я причины недовольства Алистера, глядящего на свое изобретение с кривой усмешкой.

— Всех! Габи, всех! — раздраженно повторил он. — Людей, нелюди, животных, птиц, пресмыкающихся, насекомых. Всего живого! Всего, что проползает, пролетает мимо!

Задачка.

Я задумчиво отмахнулась от комариного войска, атаковавшего меня с тонким писком. Часть кровососущего облачка попала в поле действия шара, и тот тут же тускло засветился и погас. Потом снова вспыхнул. Я озадаченно покрутила головой, высматривая причину возмущения.

— Вот! — Витор показал на крохотную зеленую лягушку, неторопливо взбирающуюся по склонившейся к воротам ветке орешника. — И вот!

Я проследила за большой бархатной бабочкой, медленно проплывшей над нашими головами. Задачка.

— А если поставить какой-нибудь фильтр?

— Пока не выходит, но я над этим работаю. — Витор спрятал испачканный платок в карман и предложил мне локоть.

Мы прошли тенью в особняк. Точнее, в кабинет Алистера. Усаживаясь в кресло для посетителей, я старалась выглядеть невозмутимой. Вполне ожидаемо, что Витор решил не тянуть до завтрашнего дня и объясниться. Вон и контракт мой на вдовство из стола достал. Обидно ли мне? Да. Что была такой глупой, наделась на что-то большее. Витор играл со мной, я была нужна ему. А теперь… Кстати, что теперь?

— Завтра заканчивается наш с тобой контракт. — Витор облокотился о стол, дотронулся указательным пальцем до виска.

Зеленые глаза смотрели холодно, оценивающе. Правда, за мной на стене висел какой-то чертеж — вполне возможно, муж отвлекся и смотрел на него, вспоминая чувствительные ворота. Очень надеюсь на это!

— Завтра, ровно в шесть утра, — разбил мои надежды Алистер.

— Я помню. Сегодня же прикажу собрать наши с Эли вещи. — А что я должна была сказать? Что хочу продлить контракт, потому что влюбилась? Извините, двэйн, но этого вы от меня не дождетесь! — Завтра ровно в шесть тридцать утра нас здесь не будет.