— Вот так и уедешь? — Казалось, его лицо окаменело. — А как же все это? — Показал куда-то вверх. — Все еще считаешь, что я могу сообщить коллегам, кем именно была твоя сестра? Думаешь, я посажу твоих родителей в тюрьму за сокрытие факта одержимости?

— Я не вижу твои мысли. Я не ясновидящая и не менталист. — Я упрямо не отводила глаз.

Ждала, что скажет почти бывший супруг. Зачем все эти вопросы и предположения? К чему недовольный, оскорбленный вид и подозрительный взгляд, в котором сквозит откровенное недоумение?

— Но ведь ты видишь эмоции? — Витор отложил контракт, обошел стол и наклонился ко мне. Положив руки на подлокотники, он прищурился. — Ты ведь видишь?

— Нет, — призналась я, перебирая слова мужа и понимая, что ошиблась. — Твои не вижу…

Широко распахнула глаза: какая я глупая!

Он не видел смысла как-то проявлять чувства, потому что считал: я вижу его эмоции!

— Прости, я такой идиот! — выдохнул Витор со счастливой, полной искреннего раскаяния улыбкой. — Я был уверен… прости! Я не думал, что это сработает именно так! Оно ведь вообще не сработало.

— Что сработает? — Вот теперь я точно ничего не понимала.

— Сейчас! — Муж закопошился в ящике стола, спустя пару секунд сосредоточенного сопения и странных улыбок, которыми он одаривал меня, выудил флакон, очень напоминающий один из тех, в которые папа разливал мой тоник. — Я пытался убрать побочные эффекты и, кажется, получил новый. Я не силен в зельеварении, поэтому подумал, что исправленное зелье вообще не подействовало.

— Ты что? — Он ненормальный! — Ты тестировал зелье на себе?!

Витор пожал плечами.

— Зачем?!

— Ты же не хочешь идти в магконтроль.

И он решил сделать для нас с Эли безопасное зелье? И сам на себе его испытал? Прямо после нашего путешествия в эфир? Когда сам был зеленый как травка, которую я когда-то видела сквозь его прозрачную физиономию в парке?

— Ты ненормальный! — сдалась я, глядя на искренне раскаявшегося мужа.

А он опустился на одно колено, взял мою дрожащую руку.

— Габриелла, я люблю тебя. Ты станешь моей женой бессрочно?

Я не сдержала нервный смешок. Оригинальное признание!

— Если не согласишься, я буду настаивать! — пригрозил Витор.

Шутка больше напоминала угрозу.

Не к месту вспомнила слухи, что жены мастеров — их собственность.

— А сможешь меня удержать? — лукаво подмигнула, намекая, что я эфирия.

— А зачем? Ты сама останешься. Тебе же интересно, что там… — Витор неопределенно покрутил пальцем у себя над головой, — у меня летает и крыльями машет? Не сомневайся, еще как машет! — И церемонно поцеловал мои пальчики. — Мне не нужна покорная кукла. Мне нужна ты!

Я была готова разрыдаться. От смеха.

— Витор, какой же ты аристократ! Собственник! Циник!

Муж спокойно кивал в такт каждому слову.

— Ты закрытый, недоверчивый, одинокий! — Меня будто прорвало. Пусть терпит! Он мне столько нервов попортил! И еще попортит. Я счастливо улыбнулась: — Холодный, расчетливый и…

— И? — заинтересованно переспросил Витор, поднимаясь и рывком подхватывая меня на руки.

— И любимый!

Я обняла мужа за шею и поцеловала.

За окном раздался тихий смех эфирий. Вот паразитки! Могли бы жестами изобразить, что я не вижу эмоции, потому что один влюбленный мастер решил подработать подопытной мышкой!

Все благими намерениями, а мне теперь ждать, когда выветрится его модифицированное зелье!

Впрочем, не буду я ничего ждать! Я ведь и так вижу, без всяких воплощений, что он меня любит!

В спальню мы шли долго. Витор, как он выразился, проверял мебель на удобство. В кресле, за его столом, очень удобно целоваться. И на диване в гостиной. И сидя на комоде в спальне. Как по мне, все эти мебельные дела были предлогом, чтобы дать мне время привыкнуть к новым ощущениям, научиться доверять мужчине.

Для меня осталось загадкой: как в Виторе сочетаются цинизм и чуткость? Напор и нежность. У меня будет много времени, чтобы разгадать загадку его характера.

А пока я следовала за Витором, подчинялась, училась и растворялась в нем…

Утро началось с ощущения взгляда, ласково скользящего по моему лицу. Открыв глаза, я удивленно уставилась на мужа, теперь уже настоящего, протягивающего мне лист бумаги и перо.

— Что это? — Я пробежала глазами первые строчки и рассмеялась.

Это был наш брачный контракт. И новое приложение к нему. В нем говорилось, что я обязуюсь принести необходимую часть клятвы, делающую брак нерасторжимым, в храме в течение суток!

Суток!

— Боишься, что я сбегу? — расписываясь, улыбнулась я.

— Не люблю откладывать в долгий ящик. — Витор забрал документ, довольно кивнул. — Собирайся. Карета уже подана. Кстати, о нашем контракте на услуги вдовы никто не узнает. Адвокат по моему приказу уничтожил все упоминания о нем. Он же позаботится об уничтожении копий вашего отца. Ваш и мой оригиналы я аннулировал.

— Жаль! — улыбнулась я. — Я бы показывала его нашим детям и рассказывала, что папа с мамой познакомились на балу, и папа предложил маме стать его вдовой.

Я застегнула платье, повернулась к смеющемуся Витору.

— И слава предкам, что его нет! У наших детей была бы психическая травма от таких рассказов!

Выскочив из спальни Витора, первым делом побежала к Эли. Я была взволнована, счастлива, так что про двери попросту забыла. Проскочила тенью. В спальне Элизы не было, зато из малой гостиной доносились голоса. Сестра ругалась с Кевином.

— Это неприемлемо! — крайне вежливо и непреклонно объявила Эли. — В вашей семье траур!

— Я не предлагаю вам пышное торжество! — с плохо скрываемым недовольством отозвался Кевин.

— Все равно это неприемлемо! — не сдалась сестра. — Это неуважение к человеку…

Она осеклась.

— Договаривайте! — фыркнул Салливан. — Вы же в курсе, что от моего отца мне досталось только имя.

— Вот и позаботьтесь о нем!

— Я и забочусь! Или вы предпочитаете выходить замуж беременной?

От такого заявления Эли что-то уронила, а я ошалело уставилась на дверь, перед которой размышляла, вмешиваться или не стоит.

— На что вы намекаете? — ровным голосом спросила сестра и с плохо скрываемой язвительностью добавила: — Вчера я позволила вам немного больше, чем пристало приличным элтинам…

Я поперхнулась воздухом. И это моя Эли?

— …Но, уверяю вас, я прекрасно знаю, что от поцелуев дети не появляются! — гордо закончила Элиза.