— заставленную полками с книгами уютную маленькую комнату, вход в которую был прямо с лестничной площадки первого этажа.

— Какие-нибудь сообщения, миссис Палмер? — поинтересовался я у нее, когда она вошла в кабинет с хорошо сервированным подносом в руках.

— Мисс Рэдли звонила из Меллингтона, сэр. Говорит, ничего срочного. Так, кое-какие контракты на подпись, мальчики вернулись в Эйлсфорд, мадам в порядке и надеется, что вы скоро приедете.

— Благодарю вас, миссис Палмер, и особенно за эти аппетитные кусочки торта.

— Да всего и трудов, что испечь один торт, сэр. Совсем простой. Именно так, как вы любите.

— Ну тогда еще раз благодарю вас за вашу заботу обо мне, — сказал я, и миссис Палмер прямо-таки зарделась от удовольствия.

Первую чашку чая мы пили в полной тишине, наслаждаясь каждым глотком. После того как я налил Десмонду вторую чашку, он решил нарушить молчание:

— Алек, надо же, как ты здорово умеешь обращаться с людьми! Знаешь, как найти к ним подход. Я весь день за тобой наблюдал и еще тогда это заметил. И как счастливо и удачно складывается твоя жизнь!

— Да, и я каждый вечер на коленях благодарю за это Господа, — произнес я, уже в который раз заметив, что при одном только упоминании о Всевышнем на лицо моего друга набегает тень.

— Так теперь ты, должно быть, очень богат, — продолжил Десмонд.

— Вовсе нет. Да, у меня хорошие доходы, но по доходам и расходы. Я трачу каждое пенни, — заявил я, решительно встав с места и направившись к двери. — А сейчас мне надо пойти позвонить жене.

Спустившись в холл, я позвонил в Меллингтон. К телефону подошла мисс Рэдли.

— Ну что, Нэн, мамочка здесь?

— Она только-только вышла пройтись по саду. Вернуть ее?

— Нет, Нэн, я просто звоню, чтобы сказать, что буду завтра.

— Замечательно! У меня для вас тоже хорошие новости.

— Не может быть. Передай мамочке, что привезу с собой друга. Мы останемся только на один день. А как там мой сад?

— Чудесно! Клубника почти созрела.

— Небось, общипываешь потихоньку?

— Хозяин! Эта милая привычка свойственна только вам одному. А кроме того, Дугал накрыл ягоды сеткой.

— Нэн, я собираюсь приехать на большой машине и оставить ее здесь. Хочу взять «моррис». Не возражаешь проехаться с нами, чтобы потом отогнать автомобиль обратно?

— Конечно же нет, хозяин. Но… надеюсь, вы не собираетесь опять уезжать?

— Всего на три-четыре недели, Нэн.

— О Боже! Здесь ведь так хорошо ранним летом! И мне будет не хватать наших прогулок по холмам.

— Я вернусь, Нэн. Отдыхай и береги себя. Когда я вернусь, у нас с тобой будет работы невпроворот. Может быть, попросишь маму приготовить нам завтра на ланч легкий овощной салат.

— С удовольствием, дорогой хозяин.

Я повесил трубку и подумал: какая же она все-таки прекрасная девушка — надежная и работящая! Задержавшись у подножия лестницы, я задрал голову и заорал:

— Хочешь завтра поехать со мной в Меллингтон?

— С удовольствием! — крикнул в ответ Десмонд.

Я прошел в комнату, закрыл дверь и прилег на кровать. Впереди меня ждали непрочитанные письма. Но сперва необходимо было хотя бы немного вздремнуть.

Глава 3

На следующее утро после завтрака, состоящего из кофе со свежими булочками, мы отправились в Меллингтон. День обещал быть хорошим — теплым, солнечным и безоблачным. Я был счастлив, что наконец еду домой, ибо именно в Меллингтоне был мой настоящий дом, а в Лондоне — всего лишь аванпост, мне хотелось петь, но меня сдерживало присутствие в машине маэстро. Какое счастье снова увидеть любимую жену и Нэн, поговорить о своих сорванцах и вместе с Дугалом проверить, как поживает мой любимый сад! Нет, я не мог не поддаться охватившему меня порыву.

— Десмонд, спой что-нибудь. Что-нибудь мелодичное, трогательное и незамысловатое.

Десмонд никогда не отказывался от подобных предложений. Он любил петь. И мы ехали по сассекским дорогам, где я знал все кратчайшие пути, под звуки «The Bonnie Banks of Loch Lomond»[34], оставляя в хвосте пыли за спиной ошеломленных сельчан, которые смотрели нам вслед с раскрытым ртом и гадали про себя, то ли это был мираж, то ли передовой отряд артистов из цирка Барнума и Бейли.

Но все замерло в нетерпеливом ожидании, когда мы свернули на узкую дорогу на Меллингтон, въехали в распахнутые белые решетчатые ворота бывшей фермы, которые я решил сохранить, и остановились перед старинным домом викария. На меня тут же с радостным лаем бросился, чуть не сбив с ног, ирландский сеттер Пэдди, затем из дому вышла жена под руку с Нэн, за ними выбежала, широко улыбаясь, Энни, низенькая, пухленькая, но сильная деревенская девушка, которая сразу поинтересовалась, надо ли нести багаж. За их спиной в тени портика я заметил Софи, кухарку из Австрии, а у сарая — Дугала, ни с того ни с сего набросившегося на клумбу с желтофиолью.

Я нежно обнял и поцеловал жену, порадовавшую меня своим цветущим видом, и пожал руку Нэн.

— Дорогая, наконец ты можешь познакомиться с Десмондом Фицджеральдом, — сказал я жене.

— Мой муж столько о вас рассказывал, что мне кажется, будто мы давно знакомы, — улыбнулась она.

— Мадам, — поцеловал ей руку Десмонд, — ваш муж говорит о вас с такой любовью, что я очарован встречей с вами.

— Очарованы? Десмонд, но я вовсе не злая колдунья. Так что приберегите все ваши красивые слова и изысканные манеры для Голливуда. Ну а о нашей дорогой Нэн вы, наверное, тоже наслышаны?

— Конечно, я слышал о мисс Рэдли, — прошептал Десмонд, самолюбие которого было явно уязвлено.

— Тогда давайте пройдем в дом. Кофе хотите? Нет? Ладно, в таком случае можете осмотреть сад.

Мы начали с окруженного стеной сада — предмета моей гордости и радости. Там под прикрытием прелестной розовой стены, построенной еще в XVIII веке, Дугал холил и лелеял ранние растения. Цветочный бордюр радовал весенними красками, а на огороде уже созрели первые овощи: салат-латук, сельдерей, редис, цикорий-эндивий, красная фасоль, свежий горох и — предмет гордости уже Дугала — кабачки, которые зелеными воздушными шарами красовались на грядке, но наверняка будут срезаны безжалостной рукой Дугала, дабы быть представленными на деревенской выставке садоводов. Затем шли разноцветные кусты смородины, белой, красной и желтой, кусты крыжовника, уже обобранного по вполне понятной мне причине, но все еще украшенные янтарными шариками, надежно огороженные кусты малины с тяжело свисающими спелыми ягодами, шпалерные персики — увы! — пораженные типичной для этих мест болезнью растений, а потому редкие и незрелые, и наконец грядки с клубникой,