— Мы на большой перемене опять к тебе собирались… — предупредил рыжий.

Я кивнул.

— Ладно, посмотрим. Даже если еще занят буду, можете без меня в классе пообедать.

— Угу, — буркнул парень, и я ушел, специально задержавшись у двери под пристальным взглядом Барсика, чтобы убедиться, что за мной ее хорошенько заперли.

Что у них там опять случилось, у этих командоров?

Мурзяс Фиг-Шамь

Мир вокруг меня слишком долго был незыблемым, чтобы так быстро и неоднозначно меняться. Мне представилась прекрасная возможность в полной мере осознать эту непростую истину. Сегодняшнее утро началось удручающе рано. И, как бы иронично это ни прозвучало, ничто не предвещало беды.

Меня разбудил светлый командор, мой коллега, Барсим Огненный. Но мне куда приятнее звать его теперь просто Барсик. Андрей, наш новый психолог, сделал очень верный тактический ход, когда переименовал не только нас со светлым, но и весь свой класс. Правда, я до сих пор не разобрался в этом человеке. На самом ли деле он так хитер, как кажется, или просто везуч и сам не всегда понимает, что и зачем делает? Тем не менее он интересен. У него свежий взгляд не только на наш мир, но и на такие незыблемые, казалось бы, вещи, как невозможность дружбы между светлыми и темными.

На самом же деле дружба — это еще куда ни шло. Ни я, ни кто-либо из моих парней в друзья к ним набиваться не жаждет. Беда в том, что в отсутствие дружбы никто не отменяет возможность любви. У нас случаются браки между темными и светлыми. О них не распространяются, но они есть. С той лишь разницей, что для моего народа естественны и уравнены не только браки между мужчиной и женщиной, но и между двумя мужчинами или двумя женщинами. Светлые, которым известно об этой немаловажной детали, за глаза называют нас распущенными. Они не правы. Просто в отличие от них мы не стесняемся жить так, как хотим, особенно после наступления возраста второго совершеннолетия.

После первого совершеннолетия мы, как и при рождении, полностью подвластны Владычице Дома. Зачинаем детей с женщинами других Домов, выполняем всю основную работу внутри Дома, в то время как девушки одного возраста с нами прислуживают Владычице в святилище Лосс. В этот период жизни мы неподвластны себе, живем ради величия и стабильности нашего Дома. Зато после второго совершеннолетия становимся свободными от всех этих обязанностей. И только мудрость и прозорливость Владычицы могут удержать нас от ухода. Теперь, когда вся поверхность открыта для нас, быть изгнанником, не нести в своем имени названия Дома вовсе не так зазорно, как было когда-то, больше восьми веков назад. И все равно из-под руки Владычицы уходят единицы.

Я перебираю в голове все факты, чтобы попытаться понять, что случилось этим утром. Ранним утром, если быть точным, а ведь мы, темные, предпочитаем бодрствовать ночью и ложиться с рассветом, но светлый командор не посчитал нужным вспомнить об этом. Хотя какое-то время я позволил себе утешаться тем, что он мог об этом не знать. Но такое невозможно, мы не первый год служим с ним бок о бок, уверен, он прекрасно был осведомлен, когда будил меня.

Разумеется, Огненный не пришел на темную часть казарм, он послал шушара. Еще очевиднее, что я прихлопнул назойливую жужжалку, прежде чем прослушать сообщение. К тому времени, как Барсик, притопывая от длительного ожидания, соизволил отправить за мной одного из моих подчиненных, я уже снова спал. Подчиненному повезло. В отличие от светлого, у моих ребят больше опыта общения со мной в полусонном состоянии после почти суточного дежурства.

Почему я дежурил сам? Виной всему нападение на подотчетную мне территорию. Нападавшие, сумевшие застать нас врасплох, ясно показали, какой я никудышный командир, раз не смог достаточно хорошо подготовить подчиненных. Сейчас я занимался тем, что всеми силами пытался исправить просчеты в разработке режима сдачи постов и системы оповещения о непредвиденных ситуациях. К тому же не ждал от светлого никаких ответных ходов так скоро. Но он не только удивил меня, но и умудрился застать в самом скверном расположении духа. А кому бы понравилось, если бы его разбудили в такую рань, особенно если этот кто-то — темный?

— Ты что-то хотел? — спросил, подходя к ожидающему на нейтральной территории светлому. Тот прожег меня подозрительно нетерпеливым взглядом.

— Прогуляться, — ответил коротко. Первой мыслью было развернуться и уйти. Но что-то в его глазах вынудило остаться.

— Вдвоем? — уточнил после длительной паузы, устав ждать иных объяснений такому странному предложению.

— А тебе еще кто-то нужен? — холодно вопросил он, повернулся спиной и вышел на улицу.

Я мог бы проигнорировать его предложение, но вышел вслед как раз вовремя, чтобы увидеть, как легко он вспрыгнул в седло. Выпрямившись на спине своего изящного скакуна, Барсик посмотрел на меня сверху вниз, словно осознанно давал возможность рассмотреть его во всей красе.

Служить бок о бок с этим светлым и без того было трудно. Вот уже несколько лет, забываясь в постели с другими, зажмурившись в момент удовольствия, я как наяву видел перед собой притягательный блеск его глаз. И вот теперь эта демонстрация. Что он хотел сказать? Приглашением? Игрой взгляда?

Пришлось тащиться на конюшню. У нас со светлыми они располагаются с разных концов плаца. Слишком уж наши зверюшки недолюбливают друг друга. У кого-то из моих подчиненных — кошки, у кого-то — лошади особой темной породы. Когда-то люди называли их демонами, ведь наши любимцы тогда всерьез охотились на людей. Сейчас отучаем. С переменным успехом. Прирученные никогда не бросятся без приказа хозяина, но дикие, еще не вставшие в пару с илитири, запросто могут убить и обглодать до костей.

К Огненному я выехал уже верхом. Вкрадчивый Смерч, конь, спутник и друг, вынес меня к нему, красуясь перед эльфийской лошадкой. Конь светлого, Игривый Туман, возмущенно заржал, но Барсим твердой рукой призвал его к порядку. Больше он не обронил ни слова до того момента, как мы достигли южных врат, и, выскочив из них прямо в водопад через окно постоянного портала, оказались на восточном берегу реки Баскё, в народе прозванной Кудрявой.

Эти природные древесные заросли все еще называли Университетским лесом, но на самом деле он давно не являлся лесом как таковым. Его окультуривали, обхаживали, прокладывали через тропы и дорожки многие поколения студентов. Теперь он куда больше походил на слегка заросший парк, но никак не на дремучую чащобу.

Мы выскочили на широкую, основательно утоптанную дорожку, на которой с легкостью могли бы разминуться двое конных. И Барсим снова удивил меня, предложив:

— На перегонки до Дуба желаний? — Спросил меня, и я впервые за все время нашего знакомства услышал в его голосе почти игривые нотки.

Вот тогда и проснулся окончательно. Он хотел сделать мне сюрприз — так сказал Андрей. Не ждал ничего экстраординарного, так, благодарность за клинок, который я ему преподнес. Свое отношение к иной стороне наших отношений, на которую пытался ему намекнуть, выразил вполне однозначно, запретив мне скрывать его слабость от Андрея. Посчитал мою заботу о его чести унижением.