шлюпки, на россыпь прибрежных огней.

Стоять! Да какие вы, к чёрту, матросы,

Клинки наголо! Я сегодня сильней!

Пируйте, морские крабы!

Они к вам в дыму, в огне

Летят головою за борт

Искать свой покой на дне!

…Всё тихо, и в сердце ни боли, ни дрожи,

И чёрный их флаг спущен мной и сожжён.

Весёлого Роджера рваная рожа

Рассыпалась в прах и исчезла, как сон.

Я снова на рифы несусь безрассудно,

Разбитой губой припадаю к кресту.

Второе под берегом спрятано судно.

Я помню про них. Я один на борту.

Мне ветер вдогонку воет:

«Куда ты, опомнись, псих!»

Теперь им понятно, кто я.

Я в порт не уйду без боя.

Я помню друзей моих!

1996

«Рассвет…»

Рассвет

       соловьиной трелью

Звенит

       где-то вдалеке,

Весна

     в воздухе, веселье,

А я

   еду в воронке.

В ЧК —

       праздник Первомая,

У них

     ранний опохмел,

У них

     музыка играет,

А я

   еду на расстрел.

Лязг и дребезг,

             разбитая улица.

Месяц в небе —

               кривой инвалид.

Шо́ фер Вася

            спросонья сутулится,

Он не хочет рулить, но рули́ т.

Течёт

     в щели воздух синий,

А я

   с крестиком в руке

В пыли

       бьюсь, как в паутине,

На смерть

         еду в воронке.

У них

     бабы под гармошку

Кадриль

        пляшут на столе

За хлеб,

       студень и окрошку,

А мне

      спать в сырой земле!

Нет, не спать!

            Вон, заточка запрятана

Под скрипучую

              ржавую жесть.

Пол шатается —

              трещина, вмятина!

Процарапать!

            Прорваться!

                       Пролезть!

Родной

       город спозаранку

Погряз

       в пьянке, как в песке.

Васёк,

     жми, крути баранку,

Прощай,

        ездий в воронке!

Ему

    руки-ноги свяжут,

Толкнут

       к линии огня,

Его

   Родина накажет,

Его

   шлёпнут за меня.

Вот я в усмерть

              горилки наклюкался.

Нет, не я его

           в землю зарыл!

Он был свой,

           но с легавкою снюхался!

Он рулить

         не хотел,

                 но рулил!

1996

«В этот сумрак, в этот холод…»

В этот сумрак, в этот холод —

Грустный, во хмелю,

У платформы «Серп и молот»

На скамейке сплю.

Осень, лужи, ветер в ухе,

Свист за упокой.

Я хочу своей Валюхе

Помахать рукой.

Я судьбу держал за горло,

Я на жизнь налёг.

Денег — тьма, здоровья — прорва,

Ничего не впрок.

У Валюхи то и дело

На душе тоска.

Вон, взяла, и заимела

Милого дружка.

Листья — птички-невелички —

Кружат над землёй.

Валька едет в электричке

Вместе с ним домой.

Я рукой машу вдогонку,

Я в тоску-печаль

Завернулся, как в пелёнку,

Я кричу: «Прощай!»

Ей веселье подавай-ка.

Я в делах, в бегах.

Куковать устала Валька

В четырёх стенах:

«Время подлое, лихое

На дворе опять —

Ты со мною под луною

Перестал гулять!»

Нету Вальки. Мир расколот.

Я в рукав скулю,

У платформы «Серп и молот»

На скамейке сплю.

Ветер листья обрывает

С тощего куста.

Холод. Улица кривая.

Полночь. Пустота…

1993

Песня сознательного пациента

Мой диагноз родню поразил

Типа бури, внезапной грозы:

У меня истощение сил

С элементами лёгкой шизы.

А причина-то, в общем, проста,

Что мозги у меня кверху дном —

Это ширево, дурь, наркота,

Вот и сдали меня в жёлтый дом!

Я сперва скулил, как шавка

На цепи,

Но сказал сосед мой Славка:

«Не тупи.

Мы не пашем, мы не сеем,

Ну, так что ж!

Есть ходы. Найдём, сумеем,

Всё, что хошь!»

Месяц, два — я здесь полностью свой,

Был и есть у меня карнавал!

Кайф, «колёса» всех видов и свойств

Я попробовал и перебрал!

Я всеяден. Лечи не лечи —

Я своё буду соло играть!

«Сложный случай, — сказали врачи,

Он не сможет уже завязать!»

Вот стою от всей толпы я

В стороне —

Сульфазинотерапия

Не по мне!

Но разведал про меня

Мой корешок:

Скоро будут применять

Электрошок!

Да и ладно, плевать, потерплю,

Ничего, что щекотно башке,

Мне ребята дадут коноплю,

И душа полетит налегке!

Надо морфий достать — не вопрос,

Тут такие спецы — ой-ё-ёй!

Я-то — валенок, лапоть, колхоз,

А у них кругозор — во какой!

Да, бывают перебои —

Вот стою

И на всю палату крою

Жизнь свою:

«Что-то в тумбочках, ребята,

Пустота,

Окромя денатурата —

Ни черта!»

Нам читает мораль не спеша

Медсестра. Мне-то что? Не в напряг!

Всё прекрасно в ней — мысли, душа,

И ресницы, и белый колпак!

Я влюбился в неё, мужики,

Я послал ей короткий сигнал —

Под пижамой