принёс васильки,

Мне их Славка на морфий сменял!

В процедурной в полусне я

Свет гашу,

Мы шушукаемся с нею:

«Шу-шу-шу!»

У неё всё в том же ритме

Виражи,

«Если любишь, — говорит мне, —

Завяжи!»

Смех-то смехом, но вот он, прогресс:

Зуб даю, буду чист, как кристалл!

Я с иглы потихонечку слез,

Я в астрал выходить перестал!

Там, в астрале, и баб даже нет,

Ну и хрена ли мне в нём ловить?

Я иду к медсестре в кабинет,

Я найду, чем её удивить!

Стих ей в рифму, даже песню

Написав,

Я, как гордый буревестник

В небесах,

Слышу сердца зов пьянящий,

Вечный зов!

Нету в мире кайфа слаще,

Чем любовь!

Нет почётнее награды,

Что сказать?

Если любишь, значит, надо

Завязать!

Я окреп от женской ласки

Наяву!

Я в полёте, я в завязке,

Я живу!

…Выше голову, братишка,

Ё-моё!

Слезь с иглы, беги вприпрыжку

От неё!

И живи без дури, дряни,

Не тужи!

Не ходи по скользкой грани,

Завяжи!

1986

«Нинка в шёлковой одеже…»

Нинка в шёлковой одеже

У окна хлебает чай.

Каждый день — одно и тоже,

Хоть ложись и помирай.

Ветер шалый, злой, колючий,

Да печаль-тоска в груди.

Да всё тучи, тучи, тучи.

Всё дожди, дожди, дожди.

Мимо Нинкиной станицы

Колька-шо́ фер проезжал.

Он зашёл воды напиться.

Он ромашку ей сорвал.

Ехал, ехал по дороге

Тыщу вёрст — устал в пути

И от Нинки-недотроги

Глаз не может отвести.

И они вдвоём в обнимку

Заплутали в трёх соснах.

Он глядел, глядел на Нинку,

Руки гладил ей впотьмах.

На скамейке в сельском клубе,

Отыскав в пути причал,

Колька грел её, голубил,

На ладошки ей дышал.

Он собрался незаметно.

Он поехал, порулил

В полумраке предрассветном,

Как от пристани отплыл.

Огонёчками мигая,

Он в окно махнул рукой:

«Будь здорова, дорогая,

Не печалься, я с тобой».

Время мчится, пролетает —

День, неделя, месяц, год.

Нинка сохнет и скучает,

У окна сидит и ждёт.

Омут чёрный, лес дремучий

За оврагом впереди,

Да всё тучи, тучи, тучи.

Всё дожди, дожди, дожди.

Пир горою у соседей.

Девки пляшут под баян.

«Ну, когда же ты приедёшь?» —

Нинка шепчет вдаль, в туман.

Он кормил её конфетой,

Со щеки стирал слезу:

«Я тебя по белу свету,

Как царевну, повезу.

Покажу тебе столицу

И другие города!»

…Он зашёл воды напиться.

Он уехал навсегда…

1995

«Как дитя на конфетку…»

Как дитя на конфетку,

Он глядел, — будто впрок —

На любимую Светку,

Наглядеться не мог:

«Дал же Бог нам с тобою!»

А потом в пять утра

Под ружьём его трое

Увели со двора.

И закрылись ворота.

Вот и все тут дела.

Лишь неделя — всего-то —

После свадьбы прошла.

Ворон дремлет на ветке,

В будке стрелочник спит.

Светка в синей беретке

На перроне стоит.

«Эй, не лезьте, соседи,

Отцепись ты, родня!

Он здесь мимо поедет.

Он увидит меня!»

Пролетают составы,

За вагоном вагон.

Ветер, дождь. «Эй, куда вы?» —

Светка шепчет вдогон.

Чтоб народ рядом с нею

Не ходил, не зевал,

Старшина в портупее

Кого надо позвал.

За зелёную рощу,

Вдаль её, в тишь да гладь

Увезли темной ночью

Жизни срок коротать.

Сладок завтрак у Светки,

Ей дают, вон, с руки

Порошки и таблетки

От печали-тоски.

…Всё завяло, прокисло,

Паханок дуба дал —

Тот, в Кремле. Светка вышла —

И опять на вокзал.

Там кассир, словно в клетке,

И спокоен, и сыт.

Светка в синей беретке

На перроне стоит.

Пролетают вагоны,

Скрежет, стук, дым и чад,

И вороны, вороны

Всё кричат и кричат.

Дождь холодный и редкий

В серой мгле моросит.

Светка в синей беретке

На перроне стоит…

1994

«Месяц из-за облака вылез…»

Месяц из-за облака вылез.

Я с друзьями горькую пью.

Мы среди берёз повалились.

Я один остался в строю.

Я развёл костёр на поляне,

Чтоб людей берёг от беды,

Типа, как маяк в океане,

Типа, свет далекой звезды!

Девки подошли, смотрят в оба,

Водят хоровод во хмелю,

У меня любовь к ним до гроба,

Я их больше жизни люблю!

Девки верещат: «Мы согласны

Быть с тобой один на один!

Огонёк в ночи — это классно,

Веселись, гуляй, сукин сын!»

Вон, уже Маруська, оторва,

Протоптав во ржи колею,

Тянет меня в лес: «Это здорово,

То, что ты остался в строю!»

«Я во всём селе королевна!» —

Слышу Зинкин крик