– Какие идиоты! – громко и внятно проговорила она. – Боже мой, и все ваши местные боги вкупе. Какие восхитительные идиоты!

– Кто? – хором спросили мужчины, прикидывая, а не повторить ли с успокоительным, слишком уж улыбка на осунувшемся лице была веселой. Раим даже немного отшатнулся, когда встретил Олин взгляд. Как можно искренне веселиться с такой тоской в глазах?

– Те, кто отдает приказы, разумеется. – Оля откинулась на жесткую спинку и снова закинула ногу на ногу, демонстрируя полнейшее самообладание.

– Приказы о чем? – уточнил лавэ, уже знакомый с Олиной немногословной манерой излагать свои мысли.

– О… Не знаю, как сказать на вашем официальном языке. Скажу как есть. Те, кто отдает распоряжения о краже людей.

– Это не кража! – возмутился Эрик. – Это предложение о переселении! Выгодное для обеих сторон!

Охренеть, опять ругнулась про себя Ольга, он действительно в это верит!

– Да-да, ваш-вашество! От которого невозможно отказаться. – Приторно-вежливый елейный сарказм Эрика покоробил – в их кругах за малейшую насмешку на поединок вызывали! Раим одним движением бровей, как в детстве, велел ему заткнуться.

– Я не понимаю! – взорвался Эрик. – Чем вы недовольны?

Ольга посмотрела на него с жалостью. И впрямь не понимает. Сытый, лощеный, пропитанный властностью.

– Как же вам объяснить-то… Давайте я вам обрисую, как ситуация видится мне. Хотите? – Эрик не совсем уверенно кивнул. У него тоже была интуиция, и она шептала: терпи и слушай. – Тогда я буду уточнять некоторые детали, потому что в моей логике есть объективные пробелы. Хорошо?

Слышать посреди пьянки про объективные пробелы в логике, да еще от женщины... было интригующе. Да еще друг верный Раим откровенно ухмыляется! Эрик, наконец, начал понимать, почему упрямого, помешанного на нгурулах Шенола так увлекает эта немолодая особа.

– Тогда, – Оля встала, вышла в кабинет, но быстро вернулась с листом бумаги и карандашом, прихваченными с рабочего стола начальника, – извините, работа приучила делать пометки. Итак: вопрос первый. – На бумажке появилась убористая цифра «один». – Кто инспирировал массовую охоту на землян и когда? 

Эрик подивился – такой резкий переход от ядовитой иронии к мягкой искренней заинтересованности. Чувствуется навык самоконтроля.

– Совет магов, разумеется, – ответил почему-то Раим, – а когда, я забыл, до моего рождения – это точно. Эри… Эрэл тем более не помнит.

Сколько лет лавэ, Ольга не знала. У подчиненных спрашивать не хотелось, а у Раима было неловко. Но всяко за пятьдесят, с местной-то медициной.

– И что, – обернулась к нему Ольга, – были какие-то инструкции? Кого брать, кого не брать. Возраст? Профессия? – Раим молчал, только удивленно брови поднял. – Неужто свободная охота? – изумилась Ольга. – Что, правда? На кого бог пошлет?

– У нас говорят – на кого пустота укажет, – поправил Раим, удивляясь такой постановке вопроса. – А что, нужно было как-то иначе?

Настал черед Ольги задирать брови.

– Смотря как звучал изначальный приказ, – ответила Оля. Вопросы задавать ей почему-то расхотелось. Стало до боли очевидно, что весь ее гневный спич просто не имеет смысла. 

Как бы ни была сформулирована стартовая задача, она, похоже, не менялась все эти десятилетия. Небось, те, кто стоял у истоков интереса к техномиру, все еще живы.

– У меня три вопроса, господин лавэ. 

– Ну, если смогу…

– Сколько, ну приблизительно, магов способны ходить сквозь миры? Сколько их посещает мою родину? Как часто Нрекдол принимает переселенцев?

– Вы знаете, Ольга, – вмешался в разговор Эрэл, – меня вдруг тоже заинтересовали эти вопросы. 

Сказано это было таким тоном, что было очевидно – этот человек наделен правом знать. Хотя, казалось бы, какое отношение имеет наездник нгурула, пусть и столичный, к департаменту параллелей?

– Весь боевой настрой сбили, – пожаловалась Ольга неожиданно для самой себя, – но я все равно выскажусь, если позволите. – И, не заботясь о согласии, уверенно продолжила: – Фактов мне, конечно, не хватает, но я более чем уверена в своих выводах. Итак. Два с лишним года назад к вам попала Серафима. На родине остался ее взрослый сын. На момент переселения ей было чуть больше пятидесяти, и она умирала от быстротекущей неизлечимой болезни. Профессия – парикмахер-универсал. Куафер по-вашему. Вот шикарный образчик ее работы. – Ольга встряхнула эффектными волосами. – Если бы не болезнь, у Симы было бы впереди лет пятнадцать вполне активной жизни. То есть, я подчеркну, лучшая пора жизни уже миновала. – Оля на секунду задумалась, подбирая слова. – Мы с ней почти ровесницы, соотечественницы и принадлежим к одному социальному слою. Я могу достаточно уверенно утверждать, что жизнь она прожила трудовую и очень нелегкую. Поднимать ребенка в одиночку тяжело в любом мире. И вдруг она очутилась у вас. Здоровая – что восхитительно, молодая – что удивительно, и, казалось бы, свободная от обязательств. Так ее старательно агитировал ваш вербовщик. Обычная практика, насколько я понимаю. Да? – Оля для убедительности хлопнула ладонью по столу. – Да! А на деле? А на деле, оказывается, от нее ждут, ни много ни мало, с разбегу сунуть голову в замужество и деторождение.

– Вы так говорите, Ольга, как будто это смертельное оскорбление. – Эрик искренне недоумевал.

– Именно так, господин Эрэл. Уж простите, не знаю вашего истинного титула. Именно так.

– Разве не женское предназначение рожать детей?

– А у Серафимы есть ребенок, которого она родила, вырастила и в жизнь выпустила. Она не обязана проходить этот путь снова. Это тело у нее молодое, а опыт, горькие воспоминания и накопленная тяжкая усталость остались при ней. Поверьте, Эрэл, женщинам в нашей стране приходится столько работать, что даже благополучные и замужние к пятидесяти мечтают об отдыхе. И что в итоге? Поманили женщину просветом в жизни, и здрасьте – новое ярмо.

– Почему вы считаете замужество ярмом?

– С чужим мужиком? В чужой реальности? С неясными правами и перспективами? Я не знаю, что конкретно было предложено Симе, она не говорила, но точно пакость какая-то.

– Не говорила, потому что у нее магический запрет.

– Ну вот, – оживилась Ольга, – даже в этом снасильничали. Вы поймите, Раим. За те десятилетия, которые прошли с появления в этом мире водопровода, наша жизнь очень изменилась. А ваша, похоже, нет. Сима была человеком, который сделал себя сам. Как смог, так и сделал. Она себя уважать привыкла. А вы ее в свиноматки с ходу определили и ждете, что она вам благодарна будет. 

Раим шестым чувством знал, что Ольга сейчас говорит и о себе, но Эрик, кажется, этого не понимал:

– У нее, как и у любого другого, был выбор. Она выбрала. Не знаю, что такое свиноматка, но…

Оля молча сняла серьгу-защитку и ярко, во всех подробностях, представила себе бабушкину призовую свинью Моську, которую облепили одиннадцать поросят-сосунков. Эрик отпрянул.