– Кстати, говоря о приглашениях, скажи, ты отправила приглашение Марку? Он обмолвился, что еще не получил его, но я надеялась, что оно просто потерялось где-то на почте.

Я не отправляла Марку никаких приглашений. Впрочем, нет, я написала его, но отложила в сторону. Во-первых, я знала, что на День Каролины у него будет своя собственная вечеринка в его пляжном домике, и я не рассчитывала, что он откажется от нее ради моего дня рождения. С другой стороны, я не была уверена, что хочу его там видеть. Рядом со мной. В этом платье. Как только часы пробьют полночь и мне исполнится сорок, кто знает, к чему может меня подтолкнуть мое отчаяние.

– Он что-то говорил тебе? – спросила я, пытаясь выиграть время.

– Да, говорил. Похоже, он обиделся.

– Я спрошу мать, – сказала я, приняв озабоченный вид. – Попрошу ее проверить, включен ли он в список и отправлено ли ему приглашение.

Я сделала шаг вперед, как бы намекая, чтобы она сделала то же самое, и начала двигаться к двери. На полпути к выходу Ребекка снова остановилась.

– Прошлой ночью мне приснился очередной сон про твою мать и младенца.

Я подавила нетерпеливый вздох.

– Только на этот раз в нем была ты, и ты была босиком и в какой-то нелепой хламиде.

Я тут же навострила уши:

– В такой белой и прозрачной… надетой поверх купальника?

Ребекка удивленно вытаращила глаза:

– Точно! У тебя есть что-то подобное?

– Пока нет. Это мое платье подружки невесты для свадьбы Софи. – Наши взгляды встретились. – О черт, ты думаешь, Софи беременна?

– Вполне возможно. Я не удивлюсь, если твоя мать начнет суетиться из-за ребенка Софи, ведь она ей почти как вторая дочь. Почему бы тебе самой не спросить у Софи? И дай мне знать, чтобы мне перестали сниться младенцы. Есть и другие вещи, которые видеть в снах куда приятнее.

Она сделала еще один шаг, но снова остановилась.

– Предлагаю помолиться о том, чтобы в день свадьбы Софи пошел дождь. Тогда ты сможешь надеть поверх этого жесткого платья плащ. Это твоя единственная надежда.

– Спасибо, Ребекка, за совет и за то, что заглянула ко мне. Всегда рада тебя видеть.

Она снова поцеловала меня в обе щеки.

– И если ты передумаешь насчет книги Джека, дай мне знать.

– Обязательно, – пообещала я, провожая ее взглядом.

Я вернулась в свой кабинет и, посмотрев на аквариум, попыталась почувствовать себя спокойной и помолодевшей. Когда этого не произошло, я вернулась к ящику стола, достала свой слегка помятый пончик и съела его, размышляя о капризах судьбы, сделавшей Ребекку Эджертон моей родственницей.

* * *

Когда я въехала на подъездную дорожку, на обочине перед домом моей матери стоял фургон доставки с логотипом местного музыкального магазина. Я подбежала к двери, в которую нетерпеливо названивал мужчина с футляром для гитары.

– Давайте я заберу его у вас, – сказала я, подходя к нему.

– Я ищу Джека Тренхольма.

– Его здесь нет, но это гитара его дочери, которую он отдавал в ремонт. Я могу расписаться за доставку.

– Вы его жена? – спросил он.

– Нет, но я живу здесь с его дочерью.

– То есть это ваш дом?

– Нет, вообще-то, это дом моей матери…

– Не важно. – Он поставил гитару и сунул мне блокнот: – Просто распишитесь внизу.

Я расписалась, дождалась, когда он уйдет, после чего открыла дверь, чтобы занести гитару внутрь. Стоило мне прикоснуться к футляру, как я услышала музыку. Кто-то играл на гитаре ту самую печальную мелодию, которую я уже слышала раньше. Я повернула голову, пытаясь понять, откуда раздается музыка, но всякий раз, когда я это делала, музыка доносилась с другой стороны, как будто ее играли в моем ухе для меня одной.

Я бросила сумочку и портфель в пустом фойе.

– Привет! – крикнула я на всякий случай, хотя и знала, что все – мои родители и Нола – ушли на ужин к Тренхольмам и, похоже забрали с собой Генерала Ли, потому что его нигде не было видно. Если только он не прятался в кухне, обиженный на меня за то, что я оставила его одного.

Я медленно поднялась по лестнице и вошла в комнату Нолы, чтобы положить гитару ей на кровать. Мне хотелось устроить ей сюрприз, когда она вернется и увидит ее. Открыв дверь спальни, я моментально почувствовала присутствие Бонни… еще до того, как увидела ее. Так обычные люди, входя в переполненную комнату, чувствуют на себе чей-то взгляд. Из моего рта струйкой вырвалось облачко пара, словно зимой на улице.

– Бонни?

Угол комнаты, где были сложены рюкзак и плюшевый мишка Нолы, мерцал ярким белым светом. Стопка нот на тумбочке, на которые Нола положила сверху три толстые книги, подрагивала и раскачивалась, края листов хлопали, как злые птицы крыльями.

– Бонни? – повторила я. – Я знаю, что ты там.

Я пождала секунду и, когда она не исчезла, глубоко вздохнула.

– Я могу тебе помочь. Я хочу тебе помочь. Я знаю, что ты не хочешь говорить со мной напрямую, но мы здесь – одна команда. И я действительно хочу помочь тебе, тебе и Ноле.

Словно далекий гул океанской волны, по комнате пронесся мягкий вздох. Нола.

Стараясь не смотреть в угол комнаты, откуда – я это чувствовала – она наблюдала за мной, я положила гитару на кровать.

– У нее все хорошо, и теперь они с Джеком ладят гораздо лучше. Ты на это надеялась, я знаю. Вот почему ты отправила ее сюда.

Мне так холодно.

Я кивнула:

– Ты была хорошей матерью, Бонни. Взгляни на Нолу, и ты это увидишь. С ней все будет в порядке. Но тебе пора двигаться дальше. Я могла бы помочь тебе, если ты мне позволишь.

Я больше не хочу мерзнуть.

– Тогда скажи мне, Бонни, чего ты хочешь? Что тебе нужно знать?

Слово, когда оно прозвучало, как будто обрушилось с потолка, словно дождь, пропитав меня с головы до ног своим смыслом.

Прощение.

Мне на глаза мгновенно навернулись слезы.

– Возможно, она еще этого не осознала, но я знаю: Нола простила тебя за то, что ты оставила ее. Но ей кажется, что ты ушла потому, что не считала ее чем-то важным. Она не понимает, почему ты оставила ее.

Ей без меня лучше. Я не хотела, чтобы она и дальше страдала из-за меня.

– Нола любит тебя. Ты ведь это знаешь, верно? Она просто сердита и растерянна. Но она всегда любила тебя.

Скажи Джеку…

Свет в углу задрожал, и ее голос оборвался.

– Что я должна сказать Джеку… что?

Я не очень сильная. Я не могу… сказать тебе… все.