крестьянки, кормящей грудью двуглавого орла(!)[749]. В советский период образ матери-Волги неоднократно будет воплощен в скульптурной форме, но корни этой традиции лежат в царских временах.

Живопись и литература не были изолированы друг от друга. Художники и писатели встречались в колонии художников в Плесе. Рассказ Антона Чехова «Попрыгунья» изображает тех, кого писатель иронически называл «не совсем обыкновенными людьми»: подающих надежды художников, писателей и музыкантов, отправившихся в «поездку художников на Волгу». На пароходе однажды вечером Ольга (предположительный прототип – художница Софья Кувшинникова), которую друзья убеждают в том, что ей хватит таланта стать художницей, писательницей или певицей, переживает романтический момент с художником Рябовским (почти наверняка это любовник Кувшинниковой – художник Левитан), который рассуждает о том, что «в виду этой колдовской воды с фантастическим блеском… хорошо бы забыться, умереть, стать воспоминанием»[750]. Чехов высмеивает сантименты ветреной и тщеславной Ольги, которая зачарована внешним обликом и словами Рябовского: «А Ольга Ивановна прислушивалась то к голосу Рябовского, то к тишине ночи и думала о том, что она бессмертна и никогда не умрет. Бирюзовый цвет воды, какого она раньше никогда не видала, небо, берега, черные тени и безотчетная радость, наполнявшая ее душу, говорили ей, что из нее выйдет великая художница и что где-то там за далью, за лунной ночью, в бесконечном пространстве ожидают ее успех, слава, любовь народа…»

На следующее утро идет дождь, и Волга «уже была без блеска, тусклая, матовая, холодная на вид». Рябовский жалеет, что связался с Ольгой, решает, что у него нет таланта художника, и царапает ножом свой лучший этюд: «Одним словом, он был не в духе и хандрил»[751].

Такой же обреченный роман изображен в рассказе Ивана Бунина «Солнечный удар», написанном в начале ХХ века и повествующем о связи молодого армейского офицера с дамой, которую он встретил на волжском пароходе прекрасным романтическим вечером: «Впереди была темнота и огни. Из темноты бил в лицо сильный, мягкий ветер, а огни неслись куда-то в сторону: пароход с волжским щегольством круто описывал широкую дугу, подбегая к небольшой пристани». На следующий день молодой офицер приходит в отчаяние, когда оказывается, что дама не желает продолжать отношения, и думает, что жизнь его потеряла смысл[752].

Художник Кузьма Петров-Водкин писал в совершенно другой манере, чем уже упомянутые живописцы. Он известен прежде всего по своей знаменитой картине «Купание красного коня» (1912) и по позднейшим работам советского периода на революционные и социальные темы. Но он родился в небольшом городе Хвалынске на Волге и в 1927 году написал воспоминания, в которых проявил по отношению к реке не меньшую сентиментальность, чем Аксаков и Гончаров. В мемуарах он признавался в «географическом патриотизме», но уверенно заявлял, что весна на Волге – в том числе в Хлыновске[753] – была особенной из-за сочетания цветов и запахов. Он вспоминал также прекрасный вкус рыбы, в том числе белуги, которую ели на городских праздниках[754]. Позднее он написал вид Волги в Хвалынске в более традиционном стиле, чем его последующие работы, где изобразил людей, смотрящих с лодок на противоположный берег, словно бы в неясное будущее.

* * *

Сентиментальное отношение к Волге граничило с ее сакрализацией в прозе, поэзии и живописи. Конечно, изображение в искусстве Волги как великой русской реки неразрывно связывало ее с православием. Эта тема рано появилась в русской поэзии и имела корни в уникальной истории и культуре России. Еще в 1793 году Николай Карамзин писал о Волге в одноименном стихотворении:

Река священнейшая в мире,

Кристальных вод царица, мать![755]

Стихотворение Петра Вяземского «Вечер на Волге», написанное в начале XIX века, связывает реку с русской историей и православием:

Люблю в вечерний час, очарованья полн,

Прислушивать, о Волга величава!

Глас поэтический твоих священных волн;

В них отзывается России древней слава[756].

В очерке Ореста Сомова «О романтической поэзии», написанном в 1823 году, говорится о Волге «с ее дальним течением и благословенными берегами»[757].

На многих картинах XIX века на берегу Волги изображен монастырь или храм. И действительно, по берегам Волги стояло много церквей – в частности, во имя святого Николая, покровителя моряков. На знаменитой картине «Грачи прилетели» Алексея Саврасова (экспонировавшейся на Всемирной выставке в Вене в 1873 году) изображена русская церковь (хотя без характерных православных куполов) на переднем плане и Волга на заднем. Конечно, церкви часто просто обрамляли пейзаж, но при этом они придавали ему особую русскость, тем самым выделяя из других речных пейзажей в Европе.

Во многом такое придание картине духовности стало частью сентиментального изображения Волги. Придание реке эпитета «священной» не уникально: священными считаются и Ганг, и его приток Ямуна, а также реки в других уголках земного шара – например, Осун в Нигерии и Уонгануи в Новой Зеландии. Однако исток (или предполагаемый исток) Волги четко связан с православием[758]. В середине XVII века на его месте была воздвигнута часовня, но в 1724 году она сгорела. Восстановленная часовня была маленькой и неказистой, на нее почти никто не обращал внимания. Исток Волги расположен между Санкт-Петербургом и Москвой, но в XVIII веке путешественники редко посещали это место (собственно говоря, до него и сейчас нелегко добраться). Часовню перестроили в 1870-е годы – как раз тогда, когда происходило «открытие» Волги в живописи, поэзии и, как мы увидим, туризме. В 1870 году муниципальные власти Твери (ближайшего к истоку крупного города) постановили построить на месте новую церковь вдобавок к маленькой часовне и призвали делать пожертвования на это строительство. Иными словами, в данном случае инициатива создания церкви исходила из образованных кругов населения, а не от самой православной церкви или царя. В 1910 году близ истока была открыта Преображенская церковь.

В постсоветской России исток стал не только охраняемым памятником, но поистине сакральным местом. Новая деревянная часовня была возведена в стиле прежней (которую можно увидеть на фотографиях начала ХХ века) и освящена (две таблички на стенах часовни извещают, что воды были освящены Его Святейшеством Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II 9 июля 1995 года, а затем Его Святейшеством Патриархом Московским и Всея Руси Кириллом 9 июня 2017 года). Преображенская церковь тоже была отреставрирована. Религия и магия часто ходят под руку: в полутора километрах от истока можно увидеть табличку «Пусть воды будут чистыми!».

* * *

«Открытие» Волги в поэзии и живописи в XIX веке совпало с открытием Волги как туристического направления. Появление пароходов увеличило количество пассажиров на реке, а для туристов стали строить отдельные пароходы: в середине века пароходы могли взять на борт около 250 туристов, которые имели возможность разместиться как в роскошных каютах первого класса, так