С начала 60-х годов Франко как бы почивал на лаврах, почти не вмешиваясь в дела правительства. Остроумный и циничный Хосе Феликс де Лекери-ка, которого США отказались принять послом в 1945 году, но все-таки приняли в 1951-м, метко сказал, что «быть у Франко министром — все равно что быть маленьким королем: можно делать все, что угодно, он ни в чем не ограничивает». Но, конечно, Франко зачастую назначал и смещал министров по собственному усмотрению. Правда, нерешительный каудильо сам почти никогда не говорил министру, что тот снят с должности. Обычно письмо с сообщением об отставке доставляли министру вечером на дом, а иногда он узнавал новость из утренней газеты.

Ежедневная работа каудильо состояла теперь из приема отечественных и зарубежных делегаций, послов, вручения призов и наград, торжественного открытия строительных или других сооружений государственного масштаба. Все больше времени отдавал он своим увлечениям. В погоне за тунцом на своей яхте «Асор», содержание которой обходилось государству в немалую сумму, часто уходил далеко в Атлантический океан. А на охоте Франко, к возмущению врачей, иногда делал более шести тысяч выстрелов в день. Он был готов стрелять, стрелять и стрелять до бесконечности, убивать бессчетное количество куропаток или другой мелкой дичи. Это еще раз свидетельствует о патологичности психики Франко, о глубоко засевшей в этом внешне тихом человеке злобной агрессивности. А в газетах все чаше появлялись фотографии диктатора не как человека, занятого государственными делами, а Франко с внуками, на рыбалке, на охоте.

Он становился все менее энергичным и так долго тянул с принятием того или иного решения, что даже «серый кардинал» режима и многолетний ближайший сподвижник каудильо, адмирал Луис Карреро Бланко, однажды мрачно съязвил, что если нормальное рождение происходит через девять месяцев, то у Франко — через год.

Каудильо прекратил верховые прогулки и игру в теннис, после обеда обычно прохаживался, рисовал, играл партию в гольф. Вечерами вместе с доньей Кармен смотрел телевизор, а после легкого ужина опять вместе с ней читал молитву и, наконец, засыпал с книгой или журналом в руках. Донья Кармен не раз пыталась поговорить с мужем о неблагополучной политической обстановке: появилось несколько группировок — от ультраправых до сторонников проведения умеренных реформ, но каудильо никак не реагировал, он уже почти утратил способность рассуждать здраво. Когда его старшая внучка Мария дель Кармен в марте 1972 года вышла замуж за Альфонса де Бурбона, которого, впрочем, через семь лет бросила, уйдя к парижскому торговцу антиквариатом Жану Мари Росси, то каудильо, посаженый отец невесты, представлял собой жалкое зрелище — дрожащие руки, отвисшая челюсть, слезящиеся глаза. Все сильнее проявлялись симптомы болезни Паркинсона. А бодрая донья Кармен требовала, чтобы внучке оказывали почести как принцессе и называли ее «ваше высочество», поскольку ее муж — двоюродный брат будущего короля Испании Хуана Карлоса.

К концу 1974 года признаки старческой деградации стали совершенно очевидными. Франко то и дело зевал, часто не узнавал пришедшего с докладом министра и спрашивал, кто он такой. Иногда Франко просто не понимал, что происходит вокруг, но тем не менее не отказывался от вылазок на рыбалку или охоту, хотя из-за дрожащих рук уже не мог точно прицеливаться.

Каудильо продолжал верить в свою высокую миссию, не подозревая о том, что режим быстро разлагается, а его верные приверженцы все больше тревожатся за свое будущее. Им нужен был живой Франко, даже в таком недееспособном виде. Каудильо все чаще заводил разговоры о своем желании уйти в монастырь и там умереть, как это сделал один из великих императоров XVI века, Карл V. Напуганная донья Кармен, рыдая, умоляла его не совершать этого поступка.

Первого октября 1975 года, в день 39-й годовщины прихода к власти, Франко выступил на массовом, трехсоттысячном митинге на площади Орьенте. Он говорил о достижениях его режима, а всю ответственность за проблемы Испании возложил на «левый масонский заговор и коммунистически-террористическую деятельность в обществе». Речь диктатора, наполненная жалобами, удивительным образом напоминала выступление подсудимого. А причина заключалась в том, что в сентябре суд приговорил к смертной казни группу баскских террористов, вина которых однозначно доказана не была.

Это вызвало волну международного протеста. Папа Павел VI, который, как и все испанские епископы, напрасно взывал к милосердию, отозвал из Мадрида своего нунция, за которым последовали послы еще 14 государств. Мексика объявила о разрыве дипломатических отношений с Испанией. Бушующая толпа разгромила испанское посольство в Лиссабоне.

Высохший и сгорбленный Франко был одет в свой любимый генеральский парадный мундир с эполетами и аксельбантами. Но его речь была настолько вялой, слабой и неубедительной, что на трибуне все чувствовали себя неловко. Глава правительства Ариас Наварро мрачно смотрел себе под ноги. Принц Хуан Карлос покинул свое место в первом ряду и отошел назад. Только донья Кармен, казалось, ничего не замечала. Вскинув правую руку в фашистском приветствии, она расточала направо и налево ласковые улыбки.

На этом митинге Франко сильно продуло. Через несколько дней на него обрушился грипп с осложнениями. Один за другим следовали сердечные приступы, но, несмотря на это, 17 октября он все же руководил заседанием кабинета, вопреки категорическим возражениям врачей и отклонив предложение министров обсудить дела у его постели.

Болезнь прогрессировала, Франко перенес четыре инфаркта, началось обширное кишечное кровотечение. Каудильо сделали три операции подряд, но все было уже бесполезно. В редкие минуты просветления Франко жалобно плакал. Может быть, он испытывал муки совести из-за миллиона погибших испанцев? Может быть, жалел, что не успел расправиться с кем-то из врагов? А может быть, ему просто было больно? Кто знает.

Жизнь Франко поддерживалась только специальной аппаратурой. А больницу осаждали журналисты, предлагавшие за фотографии умирающего астрономические суммы. Кажется, завладевший фотоаппаратом одного из докторов маркиз де Вильяверде сорвал в этот день неплохой куш. Наконец, не выдержав происходящего, дочь Ненука потребовала, чтобы отцу дали уйти в мир иной. Аппаратуру отключили, и под утро 20 ноября 1975 года Франсиско Франко скончался.

Гроб с его телом был выставлен на постаменте в Колонном зале на площади Орьенте. Очередь желающих проститься выстроилась на несколько километров и не уменьшалась двое суток. В день похорон, 23 ноября, траурная процессия растянулась на 50 километров — от площади Орьенте через весь Мадрид и далее до храма-мавзолея в Долине павших. Ни один крупный глава государства, кроме чилийского диктатора генерала Аугусто Пиночета, на похороны не прибыл.

Гроб опустили в глубокую нишу и прикрыли полуторатонной плитой. После этого перед входом в собор собралось свыше ста тысяч человек. Они оглушительно скандировали: «Франко с нами!» — и время от времени исполняли гимн фаланги «Лицом к солнцу». Вечером того же дня лидер Ассоциации бывших фронтовиков Хосе Антонио Хирон посетил нового главу государства, короля Хуана Карлоса, и предупредил его, что любые попытки отказаться от франкизма могут повлечь за собой новую гражданскую войну. Но франкизма уже не могло быть без самого каудильо. Постепенно и мирным путем система была демонтирована, Испания перешла к демократии.