– Труби общее отступление, – спокойно приказал он.

На его лице не было заметно даже малейшего признака неуемного гнева и горькой ярости от понесенного поражения, которые горели в его сердце.

Темуджайский главнокомандующий не привык выставлять напоказ свои эмоции.

Тело Рагнака кремировали на следующий день после сражения. Обер-ярл расстался с жизнью в последние моменты, предшествовавшие началу общего отступления темуджаев. Он погиб, сражаясь с группой, состоявшей из восемнадцати темуджайских воинов. Двое из них остались в живых, но были изранены настолько сильно, что едва смогли отползти от наводившего ужас предводителя скандианцев.

Не было никакой возможности выяснить, кто нанес тот роковой удар, если, конечно, такой удар реально имел место быть. На теле обер-ярла насчитали более пятидесяти ран, полдюжины из которых даже при обычных обстоятельствах могли послужить причиной смерти. Согласно принятому в Скандии обычаю тело было помещено в погребальный костер в том виде, в каком оно было найдено на поле боя, без каких-либо попыток смыть кровь или пыль и грязь.

Четверых аралуинцев пригласили отдать последний долг усопшему обер-ярлу, и они молча стояли перед массивным штабелем сочащихся смолой сосновых бревен, не отрывая взгляда от недвижного тела. Затем вежливо, но настойчиво им объяснили, что похороны обер-ярла и последующие выборы его преемника – дело исключительно скандианцев, поэтому аралуинцы вернулись на квартиру Холта и стали ждать новостей.

Погребальный ритуал продолжался три дня. Эта традиция была установлена для того, чтобы дать ярлам из отдаленных поселений время на то, чтобы добраться до Холлашолма и принять участие в выборах следующего обер-ярла. Было известно, что в выборах примут участие несколько ярлов из мест, через которые уже прошли темуджаи, а также большинство других знатных особ, которые были призваны противостоять вторжению. Но по традиции выборам предшествовал трехдневный период скорби, который в Скандии принял форму обильных возлияний и массовых восторженных рассказов о героизме усопшего, проявленном в битве.

И традиционным конечно же было следование всех скандианцев особой традиции, предусматривавшей обильное потребление алкогольных напитков и разрешение пьянствовать все ночи напролет. При этом отмечалось, что между количеством выпитого алкоголя и степенью энтузиазма, проявленного в перечислении боевых заслуг Рагнака, существует прямая связь.

На вторую ночь Ивэнлин нахмурилась, слыша пьяные голоса, старавшиеся перекричать друг друга, и все это перекрывалось звуками разбиваемой в щепки мебели во время разгоревшейся где-то поблизости ожесточенной потасовки.

– Они, как видно, не сильно печалятся о том, что произошло, – заметила она, на что Холт лишь пожал плечами.

– Таков их обычай, – усмехнулся он. – К тому же Рагнак погиб в битве как берсерк, а это судьба, которой может позавидовать любой истинный скандианец. Его подвиг обеспечивает ему пребывание на самом высшем уровне небес, как они представляют себе их в своем воображении.

Губы Ивэнлин скривились в неодобрительной гримасе.

– Как бы то ни было, – сказала она, – это выглядит так неуважительно. А ведь он, тем не менее, спас наши жизни.

В комнате наступило неловкое молчание. Никто из троих мужчин не мог придумать тактичного способа выразить то, что останься Рагнак в живых – он был бы по-прежнему связан клятвой убить Ивэнлин. Когда девушка говорила о нем сейчас, то казалось, что она вспоминает об ушедшем старом и добром друге. Хорас посмотрел на Холта, затем на Уилла и с Уилла перевел взгляд снова на Холта, желая понять, хочет ли кто-нибудь из них развивать эту тему дальше. Все, что он смог увидеть, это то, что, когда он встретился глазами с Уиллом, тот почти незаметно покачал головой. Хорас пожал плечами. Если двое рейнджеров не думают, что эту тему следует обсуждать, то кто он такой, чтобы не соглашаться с ними?

Наконец период скорби закончился, и старшие ярлы собрались в Большом зале, чтобы выбрать нового обер-ярла. С надеждой в голосе Уилл спросил:

– Как вы думаете, у Эрака есть шанс?

Но его надежды рухнули, когда Холт отрицательно покачал головой:

– Он уважаемый военачальник, но он лишь один из четырех или пяти таких же. Добавь к этому еще и тот факт, что он не администратор. И он явно и не дипломат, – добавил он с некоторым сожалением в голосе.

– А это так важно? – спросил Хорас. – Насколько я видел, в этой стране дипломатия расположена на самых нижних строчках перечня обязательных квалификационных требований.

Холт с улыбкой признал правильность его слов.

– Все верно, – согласился он. – Но необходимо некоторое умение посудачить с равными тебе по положению во время выборов, какие происходят сегодня. Никто не отдаст тебе своего голоса потому, что ты самый достойный кандидат. Они проголосуют за тебя лишь в том случае, если ты сможешь что-то для них сделать.

– Я думаю, то, что Эрак последние несколько лет был главным сборщиком налогов у Рагнака, также свидетельствует не в его пользу, – вмешался в разговор Уилл. – Ведь, в конце концов, многие голосующие – это те люди, которым он угрожал прочистить мозги своим топором.

Холт снова кивнул, соглашаясь:

– Не слишком все это хорошо для человека, который надеется стать обер-ярлом.

По правде говоря, старый рейнджер рассчитывал на то, что его предчувствия сбудутся, если в разговорах уменьшать шансы Эрака на выборах. Существовал ряд проблем в отношениях между Скандией и Аралуином, которые следовало уладить, и он предпочел бы улаживать их с Эраком как с высшим скандианским руководителем. Однако, чем больше они говорили, тем очевиднее становилось, что у Эрака очень мало шансов занять этот пост. Холт не знал об участии Эрака в сборе налогов, пока Уилл не упомянул об этом. А это могло поставить окончательную точку на шансах Эрака стать обер-ярлом.

Не заметно было, чтобы Эрак проявлял хотя бы самый слабый интерес к тому, чтобы стать обер-ярлом.

И ко всему прочему трое спутников Холта проявляли интерес к его шансам только потому, что он был их другом и единственным скандианским руководителем, которого они хорошо знали.

– А вообще-то он не подходит для того, чтобы стать хорошим обер-ярлом, – решил Хорас. – Чего он действительно хочет, так это снова вернуться в море на свой волчатник и отправиться куда-либо рейдерствовать.

Все согласились с ним.

И это доказало только то, насколько неправым вы можете оказаться, когда предаетесь иллюзорными размышлениям во время мотивированного и рационального обсуждения. На пятый день дверь квартиры Холта отворилась, и сияющий Эрак, переступив порог, объявил:

– Я новый обер-ярл.

– Я знал это, – неожиданно сказал Холт, и все в шоке посмотрели на него.

– Ты знал? – спросил Эрак глухим голосом; он все еще не мог до конца поверить в свое восхождение по карьерной лестнице.