Они уже успели отравить ее, и теперь яд ломал и корежил ее. Она пищала и корчилась, словно сгорая на огне. И Господарь смотрел на нее. Страшно. Беспощадно.

Так, словно на костре сгорала его любовь.

— Пощади-и-и, — выла Альба, корчась и руками стараясь разодрать сведенные судорогой мышцы на лице.

Ей было не так больно, как страшно. Яд превратил ее в омерзительную кучу плоти, в которой человек узнавался с трудом.

Господарь ухватил ее за локоть, поднял над полом. Ноги ее не слушались, не держали.

Силой он протащил ее по комнате, в ярости отыскивая зеркало.

Нашел и толкнул Альбу к нему, чтобы та как следует разглядела себя.

— Теперь это твое лицо навсегда, — страшно и беспощадно произнес он. — Вот такой тебя люди увидят и запомнят. Вот такой ты и умрешь.

Альба взвыла, увидев свое уродливое отражение.

— Нет, нет, нет!

— Выставить ее на площади, привязав к столбу. Пусть целый день стоит. А вечером повесить ее на башне, — негромко бросил Господарь слугам, опустив взгляд.

— Влад! Влад! — прокричала Альба, отчаянно сопротивляясь ухватившим ее людям. — Ты ведь любил меня! Я знаю, любил!

— Больше не люблю, — глухо ответил Господарь.

— Прочь ведите. Видеть ее больше не хочу. Всех людей ее переловите и в подвале заприте, — негромко велел Влад. — После придумаю, что с ними делать. Посидят, охолонут, разговорчивее станут.

Воющую упирающуюся Альбу уволокли, и я вышла из своего укрытия. Открыла резную дверку у изголовья кровати, ступила в комнату.

Таиться больше не было смысла.

Все, что я хотела услышать, было сказано.

Господарь не пожалел Альбу. Не простил ее, как обычно прощал. От сердца своего оторвал. Из жизни вычеркнул. Значит, пора о нас с ним поговорить.

Мое появление удивило Влада, но не рассердило, хотя он хотел казаться строгим.

— Почему пустил Бьянку? — строго спросил он у красавчика, следующего за мной по пятам, как тень. — Не велел я. Опасно это!

— Кто я, чтоб Господарыне перечить, — ответил тот сухо и поклонился, пряча глаза.

И отошел, ушел в тень. Я поняла — навсегда.

Теперь и у него не было сомнений о том, чья я, кому принадлежу. Не было у красавчика шансов, ни единого.

Влад улыбнулся, глянул мне в глаза.

— И то верно, — пробормотал он, приближаясь и обнимая меня за плечи. — Не дело это, Господарыне перечить. Если она приказала, значит, так и надо поступать.

— Господарыне ли? — строго произнесла я. — Альба еще твоя жена.

— Не на долго, —спокойно ответил он. — До вечера только. Дальше же… Знаешь, — откровенно произнес он вдруг, — а ведь думал я над тем, простить ли ее. Хотел в ссылку отправить, на каторгу. Жаль было губить. А сегодня утром понял — нет причин ее миловать. Женой и подругой она не была. Матерью моим детям не стала. Помощницей в делах — и это нет. Пустая женщина; только красотой радовала. Но что красота, если сердца при ней нет?

Он вдруг спохватился.

— А ты откуда знаешь, что она тут?

— Прежде, чем к тебе явиться, она ко мне заехала, — ответила я.

— Проглядели-таки! — с досадой произнес Влад, грозно нахмурившись. — Прохлопали! Как допустили?!

— Не вини своих верных слуг, Господарь, — твердо ответила я. — Они охраняли и берегли. Но что они сделают против Звериного Царя?

— Что, — в изумлении произнес Влад. Его серебряные глаза стали вдруг черными от расширившихся зрачков, и я уверенно повторила:

— Звериный Царь ей покровительствовал. Не только укрывал и тропки тайные указывал, по которым уйти можно. Но и магию свою дал ей. Сам понимаешь, в обмен на что.

— Мерзость какая, — прошептал он. В его словах закипела брезглива ярость. — Как… как это возможно?!

— Сегодня в ночь я ездила к нему в лес, — так же твердо продолжила я. — Ключ ему отдала от его покоев, что Альба потеряла. За это он лишил ее своего покровительства.

Услышав это, Влад в лице переменился.

— Она же на площади сейчас! — прокричал он.

— И что же? — ничего не понимая, сбитая с толку его внезапным взрывам, пробормотала я.

— Звериный Царь не прощает нанесенных ему обид! — выкрикнул Влад, бросаясь к дверям. — Да как бы поселок не разнес и всех не передушил!

Я ахнула, даже присела от страха.

Такого поворота я точно не ожидала!

Влад бросился вон из дома, и я следом за ним. Думали, нагоним слуг, что повезли Альбу на площадь. Но куда там! Их и след простыл. Верно, давно уже хотели с ней поквитаться.

— Коня мне! — проревел Влад, выскочив на крыльцо. — Коня, живо!

Мне и просить не пришлось; моего белого скакуна подвел мне красавчик. Не помню, как взлетела в седло. Не помню, как со двора выехали, я, Господарь и свита его.

Черными воронами мчались по дороге, свистом лошадей погоняя.

Каждый миг ожидая перед собой увидеть телегу с Альбой. Надеясь на это!

Но нет.

Верно, ее ждали давно, с нетерпением. И помост для ее казни готов был давно. И лошадям не терпелось сбросить этот груз в гору хвороста, чтоб по нему огонь веселый пробежал…

Так и не догнали мы Альбу.

Нашли ее уже на площади, к столбу цепями привязанную.

Только люди в разные стороны от помоста разбегались, да небо становилось все чернее. И словно вой ветра, над поселком разносился рев.

Рев страшного чудовища. Обманутого Звериного Царя.

Он, разрастаясь до небес, брел издалека, с яростью пиная заборы, давя ногами телеги, встречающиеся на его пути.

Глаза его в наступающей темноте сверкали алым, как отблески бури в черных облаках.

Острые зубы скрежетали от ярости.

— Стой! — прокричал Влад, направив коня наперерез Царь, занесшему было ногу над жилым домом. — Остановись, не круши! Не разрушай!

— А-а-а-а, — простонал Звериный Царь, оборачиваясь к внезапному собеседнику.

Конь Влада, верно, и не таких чудищ повидал на своем веку.

Потому что покорно остановился, не пытаясь убежать. А Влад, подняв лицо к Звериному Царю, крикнул:

— Не сердись на нас за ее грех, Звериный Царь! Чем тебе другие виноваты, если Альба тебя обманула?

Звериный Царь раздраженно фыркнул, головой мотнул.

— Хочешь, — продолжил Влад, натягивая поводья, —