Она ответила прощальным приветствием, от души хохоча, когда носильщики взяли рукояти кресла, качнув его.

Мало кому из руна удавалось испытать такую роскошь, мало кого из них когда-либо проносили по узким улочкам города подобно владыке. Супаари был искренне доволен тем, что устроил для своей гостьи такой вечер, и ей навсегда запомнится, как ее несли сквозь толпу горожан-руна, в безопасности занимавшихся своими делами в меркнувшем вечернем свете, пока жана’ата спали. Ветерок с залива будет облачком раздувать за ее спиной новые ленты, и благоухание их станет подобием дымки тумана над водопадом, а утром купцы всего Гайжура будут искать ленты по любой цене, и все они будут покупать их у Супаари ВаГайжур.

* * *

ПО ВСЕЙ ВИДИМОСТИ, судьба, выпавшая на долю Софии Мендес, требовала от нее обогащать неведомых ей коммерсантов. Тяжелые черные волосы, вдохновившие Чайипас на изобретение нового фасона, в данный момент были беспечно откинуты со лба, ленты, которые вплетала в них Аскама, пришли в полный беспорядок. И, пребывая в полном негодовании, София Мендес немедленно отрезала бы их, окажись под рукой ножницы. По привычке она заварила себе чашку кофе, но утро выдалось жарким, и теперь чашка остывала около ее локтя; скоро подобная расточительность окажется невозможной. Впрочем, в данный момент София была еще более далека от мыслей о красоте, украшениях и благополучии, чем обычно, то есть находилась в самой дальней дали от них. Сейчас ее интеллект был занят поисками достаточно некультурного ответа Эмилио Сандосу, обвинившему ее в глупости.

– Я могу еще раз повторить свое объяснение, но я не могу понять его за вас.

– Вы невыносимы, – шепнула она.

– Я? Невыносим? Я точен! – возразил он. – Если вы намереваетесь запоминать все склонения по отдельности, прошу вас. Однако закономерность совершенно очевидна.

– Это ошибочное обобщение. В нем нет никакого смысла.

– Ну да, надо думать, что приписывание половой принадлежности столам, стульям и шляпам и склонение их на этой основе имеет глубокий смысл? Язык произволен по своей природе, – сообщил он Софии. – Если вам нужен смысл, изучайте высшую математику.

– Сарказм ничего не доказывает, Сандос.

Глубоко вздохнув, Эмилио начал, уже не скрывая нетерпения:

– Ну, хорошо, еще раз. Это не абстрактное против конкретного. Если вы попытаетесь использовать это правило в руанье, то будете постоянно ошибаться. Это пространственное против невидимого или принципиально незримого. – Он протянул руку в сторону лежавшего на столе планшета и ткнул пальцем в экран, стараясь при этом не разбудить Аскаму, только что задремавшую у него на руках. – Рассмотрим такую группу. Животное, растение или минерал: все эти слова обозначают объекты, каким-то образом занимающие определенный объем пространства, и склоняются соответствующим образом. Вы следите за мной?

Он указал на другую часть экрана:

– А вот эти, напротив, не являются пространственными: мысль, надежда, привязанность, учение. Эта группа склоняется вторым образом. Это понятно?

Конкретное и абстрактное, чтоб тебя, упрямо подумала она.

– Да, отлично. Чего я не понимаю, это…

– Я знаю, чего вы не понимаете! Перестаньте спорить со мной и слушайте! – Эмилио не стал замечать ее яростный взгляд. – Общее правило гласит, что все зримое всегда классифицируется как занимающее пространство, поскольку, видя предметы, вы устанавливаете их пространственную структуру и потому пользуетесь первым склонением. Фокус здесь заключается в том, что нечто незримое, включая, но не ограничиваясь предметами, принципиально невизуальными, относится ко второму склонению.

Он резко сел, а потом, посмотрев вниз на Аскаму, с облегчением убедился в том, что она спит.

– Вот. Докажите обратное. Прошу вас. Попробуйте.

Все, попался. Блистая лицом, как слоновая кость на солнце, она наклонилась вперед и приготовилась нанести последний, смертельный удар.

– Еще десять минут назад Аскама сказала: «Чайипасру зхари и вашан» и воспользовалась при этом невизуальным склонением. Но Чайипас очень большой. Чайипас, безусловно, занимает большой объем пространства…

– Ага. Браво! Великолепно. А теперь подумайте!

Он смеет покровительственно относиться к ней. София уставилась на него полным ярости взглядом, так и не закрыв рот, готовая взорваться, и вдруг ей все стало понятно. Уронив голову лицом в раскрытые ладони, София пробормотала:

– Но Чайипас ушел, его нельзя видеть. Поэтому пространственное склонение использовать нельзя. И надо пользоваться невизуальным склонением, хотя Чайипас конкретен и не абстрактен. – Она посмотрела на Эмилио. Тот ухмылялся. – Смотреть противно на такую самодовольную физиономию.

Темные веселые глаза наполняла победа. Эмилио Сандос не давал обета соблюдать ложную скромность. Он проделал великолепный анализ и был невероятно доволен собой и вместе с тем не мог не учитывать того, что выиграл для Софии пари с Аланом Пейсом. Они вошли в контакт с руна всего лишь семь недель назад, а он уже определил основы грамматики. Черт побери, свое дело я знаю, думал он про себя, все более и более расплываясь в улыбке, ловя на себе взгляд суженных глаз Софии, пытавшейся найти какой-нибудь пример, способный опровергнуть его модель.

– Ну, ладно, ладно, – произнесла она не слишком любезным образом. – Согласна. Дайте мне несколько минут записать все это.

Парочка эта сложилась в отличный коллектив. Сандос, превосходный лингвист, генерировал идеи, но София понимала его мысли иногда лучше, чем он сам, и четко и ясно формулировала их. Три статьи за подписью Э. Дж. Сандоса и С. Р. Мендес были отправлены по радио на Землю для публикации в научных журналах.

Кончив записывать, София поглядела на него и улыбнулась. Ей уже приходилось сталкиваться прежде среди студентов йешивы, которых ее родители часто приглашали к себе домой, когда она была девочкой, с подобной смесью проницательного интеллекта и дремотности, сочетанием проницательного и задиристого ума и тенденцией погружаться во внутренний мир, сосредоточенный и отстраненный. На босоногом Сандосе, загоревшем здесь до цвета корицы, были только армейские просторные шорты и свободная черная тенниска, заменившая невозможную в таком климате сутану. София равным образом загоревшая, смуглая и изящная, столь же просто одетая, вполне могла понять, почему Манузхай с самого начала решила, что оба они принадлежат к одному «помету». Забавное и несколько неприличное понятие, как и пантомима, с помощью которой Манузхай поясняла значение слова, однако она вполне могла понять, каким образом рунаo могла прийти к такому выводу. Аскама вздохнула, чуть потянулась. Эмилио немедленно ожил и посмотрел на Софию круглыми испуганными глазами: эта милая девочка в бодрствующем состоянии практически не умолкала; словом, ее сон всегда был для людей чем-то вроде благословенной передышки.

– Хотелось бы еще знать, – очень негромко произнесла София, удостоверившись в том, что Аскама не проснется, – всегда ли слепой рунаo будет пользоваться невизуальным склонением.

– А вот это действительно интересный вопрос, – проговорил Эмилио, почтительно наклоняя голову, и такое подтверждение интеллектуального равенства с его стороны она восприняла с легким сарказмом. Он ненадолго задумался, покачиваясь в гамаке. Упираясь одной ногой в стебель хампийи, поглаживая пальцами мягкую шерстку за ушками Аскамы. Солнечная улыбка вновь вернулась на его губы. – Если ты можешь воспринимать вещь на ощупь, то можешь знать и то, что она занимает определенное пространство! Искать нечто имеющее контур, форму или текстуру. Спорим?

– Лейано, быть может, или тингуэн, – предположила она. – И никаких пари.

– Зря трусите! Я могу и ошибаться, – приветливым тоном проговорил он, – хотя и сомневаюсь в этом. Попробуем сперва лейано.

С улыбкой посмотрев на головку Аскамы, он перевел взгляд на небольшое стадо пийянот, пасшееся за стеблями хампийи, образовывавшими укрытие.

* * *

– КРАСИВАЯ ПАРА ПОЛУЧАЕТСЯ, правда, – произнесла Энн, пока они с Д. У. прогуливались над деревней по краю обрыва.

– Да, мэм, – согласился Д. У. – Иначе не скажешь.

Все остальные были или заняты, или спали, так что оба они заскучали одновременно. Энн предложила пройтись, и Д. У. охотно составил ей компанию. Манузхай неоднократно говорила всем землянам, что гулять в одиночестве нельзя, потому что джанада заберет; поэтому они ходили парами, скорее для того, чтобы не волновать Манузхай и остальных руна, а не опасаясь хищников или местных страшилищ.

– Не ревнуете? – спросила Энн. – Оба они в какой-то мере ваши,