– Проходите, Муромцев. Присаживайтесь.

– Здравствуйте. – Подполковник кивнул всем и стал смотреть на Гурова. – Это я вам звонил и просил о встрече. Я по поводу задержания майора Огольцова.

И тут Лев неожиданно понял, что Муромцев принимает его за начальника управления. Забавно, но этим можно воспользоваться. Дождавшись, пока спецназовец сядет, он сел напротив и спросил:

– Так о чем вы хотели просить? Чтобы отпустили вашего друга? А вы знаете, что он натворил?

– Знаю, конечно. Но, товарищ полковник, это всего лишь драка! Причем пострадавшая сторона претензий не имеет. Давайте замнем это дело, не станем поднимать шума.

– И вы готовы в этом помочь?

– Я вам гарантирую, что претензий не будет! Слово офицера! И, как офицер офицеру…

– В полиции нет офицеров, – вставил Крячко. – Это не армия. В полиции есть младший, средний, старший начальствующий состав… и так далее. И что вы можете гарантировать и каким образом можете повлиять на ситуацию?

Муромцев недовольно посмотрел на второго мужчину, который вмешался в разговор между ним и «начальником управления». Наверное, до него стало доходить, что разговор не просто так происходит в этом кабинете, а не в кабинете начальника. И что присутствуют эти двое в гражданском. Да и сам начальник местного управления тоже почему-то не в форме.

– Простите, а вы кто? – настороженно спросил он у Крячко.

– Это полковник Крячко из Главного управления уголовного розыска МВД страны, – пояснил Гуров. – Но он приехал не по поводу драки возле кафе прошлой ночью. И речь идет не о том, что ваш друг нарушил общественный порядок и нанес телесные повреждения средней тяжести нескольким гражданам города. Речь идет о том, что ваш друг подозревается в убийстве человека, совершенном несколько дней назад. Умышленном и хорошо подготовленном.

– Огольцов? – Спецназовец обвел полицейских хмурым взглядом, но потом выражение его лица сменилось на снисходительное, и он рассмеялся: – Глупости изволите говорить, дорогие товарищи! Игорь человек уравновешенный, умеющий себя контролировать. Подготовочка, знаете ли… И еще! Я ведь говорил вам по телефону, что в Москве не очень заинтересованы, чтобы эта история всплыла наружу. Нет претензий – нет событий! Вам ведь, кажется, звонили из Минобороны, просили содействия. Может, не стоит доводить до того, чтобы вам стали звонить еще и из МВД?

И тут Муромцев поперхнулся, сообразив, что перед ним как раз и сидит полковник из МВД. Спецназовец сразу понял, что заигрался, что ситуация давно уже не под его контролем и что в дело включились силы более мощные, чем он мог предполагать.

– Послушайте, Муромцев. – Лев сел рядом со спецназовцем. – Вы действительно друг Огольцову или так, развлекаетесь, пока находитесь в отпуске? А потом снова… хм, труба зовет, и «поминай вас как звали». А Игорь останется здесь разгребать все то, что вы с ним затеяли?

– Вы сомневаетесь? – Лицо Муромцева стало серьезным. – Мы с Игорем дружим с курсантских времен. Он мне жизнь спасал дважды. Вы знаете, что это такое?

– Знаю, – кивнул Лев. – Знаю и верю вам, поэтому так и разговариваю. Не верил бы, тогда все было бы совсем иначе. Если вы не поняли, то подскажу, что я тоже из Главка уголовного розыска МВД. И мы помогаем местному уголовному розыску разобраться в одном непонятном деле. Так что можете познакомиться с оперуполномоченным Букатовым. А моя фамилия Гуров. Полковник Гуров. Если вы действительно хотите пообщаться с начальником Управления внутренних дел, то можно это устроить. Но есть ли в этом смысл? Давайте лучше поговорим о другом. О том, в какие дела вы с Огольцовым вляпались. И как вам выпутываться. Нас интересует все то, что случилось на самом деле. Будем говорить прямо и открыто? Потому что в противном случае вы с Игорем Огольцовым сразу попадаете в категорию первых подозреваемых.

– Ладно, – решительно кивнул коротко остриженной головой спецназовец. На виске подполковника побагровел большой рубец, выдавая его внутреннее напряжение. – Давайте по вашим правилам играть. Спрашивайте.

– Спрашивать? – Гуров удивленно и даже немного одобрительно покачал головой. – Смело! Хорошо, буду спрашивать. Огольцов убил Загороднева, мужа своей бывшей жены?

– Вы с ума сошли! – почти без паузы ответил Муромцев. – Зачем ему убивать его?

– Не ему, а вам, – вставил Крячко. – Мы, вообще-то, вас обоих подозреваем. Проникнуть на территорию охраняемого поселка не так просто, чтобы не оставить следов. Как раз задачка для двух человек с вашей подготовкой. И мотив налицо! Была же одна попытка украсть дочь у матери. Почему не сделать вторую, почему не попытаться вернуть женщину и дочь таким вот способом. Привычным по профессии, так сказать. Нет человека – нет проблем.

– Послушайте! – не сдержавшись, выкрикнул спецназовец, и Гуров тоже повысил голос:

– Нет, это вы послушайте, Владислав Олегович! Улики против вас серьезные, мотив есть и у Огольцова, и у вас – помочь другу, которому вы, кстати, обязаны жизнью. Огольцов раз сделал попытку украсть дочь, но мать вовремя подоспела, да и девочка начала сопротивляться. Не получилось все сделать тихо, не учел отец, что дочь давно уже отстранилась от него и душой прикипела к отчиму, который уделял ей намного больше времени, пытался понять девочку, наладить контакт. Это же очевидно, что устранить отчима – реальный шанс снова вернуть любовь дочери.

– Правда, при условии, что дочь не будет знать о роли отца, – добавил Стас. – Что стоит двум спецназовцам с вашим опытом незаметно проникнуть в поселок и устранить человека? А потом, чтобы скрыть происхождение ссадины на локте, которую Огольцов получил, перелезая через забор в Матвееве, вы замышляете драку в кафе.

– Какую ссадину? Вы о чем? – не понял Муромцев.

– Ссадину на руке, чуть ближе к локтю. На заборе и кусочек ткани от куртки Огольцова остался. А еще следы химчистки салона, которая проводилась накануне вашей ночной операции. Причем учтите, вы с ним не сразу начали следы заметать, а только потом, когда поняли, что по вашему делу приехали два полковника из центрального аппарата МВД. И вы забеспокоились. Откуда информация о нас и о ходе расследования? Не вы ли, Муромцев, начали ухаживать за незамужней следователем Владимировой?

– Логично, – произнес Муромцев, промолчав почти минуту и обдумывая все то, что ему рассказали. – Но только это логика людей, привыкших видеть перед собой убийц, головорезов, садистов, насильников…

– Ваша профессия, – напомнил Крячко, – далека от образа уездных семинаристов.

– Да, профессия наша предполагает умение убивать, – согласился Муромцев. – Причем убивать быстро, эффективно и не мучиться потом угрызениями совести. Но вы путаете войну и гражданскую жизнь. Огольцов классный специалист, он умеет отлично готовить и проводить специальные операции, умеет готовить бойцов. Но в отношении людей, которые не являются врагами по определению, в обстановке гражданской реальной жизни он другой. Вы не поверите, но и такие люди, как мы с Игорем, тоже умеем любить и сострадать. То, что у него не получилась семейная жизнь, неприятно, но не смертельно. К Любе у него мало что осталось. Пожалуй, главное то, что она для него – мать его ребенка. А вот дочь Игорь любит больше всего на свете. Может, я наврежу другу, говоря о нем именно так, но не хочу врать. Игорь не дурак, он же понимает, какое горе принесет дочери, убив ее отчима, к которому она так привязалась. Он элементарно принесет этим горе в семью. И этим дочь не вернешь, не завоюешь