– Лен! – рявкнул я.

Чередниченко заметила:

– Если таким голосом, то Власенкову.

– Я все знаю и все вижу, – деловито отозвалась Ленка Власенкова. – Вечером будут ему сапоги… Кстати, это безобразие, как вы подошвы пронашиваете.

– Смотрите! – крикнул Видов и захохотал, указывая чуть вперед. – Тут не один Юджин обувку потерял!

Ответом был уже общий смех. В самом деле, как это ни странно выглядело, метрах в десяти от нас, около двух выступающих глыбок песчаника, мирно лежали покрытые толстым слоем пыли разбитые ботинки. Анри сбегал за ними и принес. Это были кожаные, с верхом выше щиколотки (как ни смешно, верх был целым, только от времени потрескался) мальчишеские ботинки. Толстая, прочная подошва, пробитая двойным рядом отшлифованных ходьбой гвоздей, была протерта насквозь, у левого – в двух местах. Остатки шнурков с медными кончиками были тоже кожаными.

– Тридцать девятый, сороковой, – определила Ленка. – Смотрите, тут надпись на ранте сохранилась… «Дойчес Райх шумахер… Отто Курцбах».

– Сапожник германского рейха Отто Курцбах, – перевел Йенс, хотя почти все и так поняли. – Похоже, тоже от твоего Лотара осталось, Олег, – обратился он ко мне. – Прямо по следам идем!

Ленка торжественно водрузила ботинки на вершину камня. Юджин фыркнул и бегом бросился обратно… а через пять минут рядом с изделием Отто Курцбаха, служившим неизвестному гитлерюгендовцу, гордо стояли вдрызг разбитые «найки» массового производства, которые носил американский пацан.

Мы еще долго оглядывались на эту картину…

* * *

Уснуть я так и не смог. Вообще-то бессонницей я не страдал, но сейчас меня почему-то доводило все, абсолютно. Было жарко, во сне многие хрипели, и этот звук выводил меня из себя. Костра не было (не из чего разжечь, нафиг, дожили!), видно было, как мотается по периметру Сергей. Игоря и Яна не наблюдалось.

Я не выдержал и, поднявшись, подошел к нему.

– Ты чего не спишь? – буркнул Сергей как-то гнусаво.

Я скривился:

– Неохота… Э, у тебя что, кровь?!

– Носом пошла. – Сергей потянул в себя. – От духоты, блин… Умыться бы…

Как и большинство светловолосых, крепко сбитых людей, он плохо переносил жару. Мне – от природы темненькому и жилистому – было намного легче, но помочь другу я ничем не мог.

– Игорь и Ян лагерь обходят? – уточнил я. Сергей кивнул и тут же вновь задрал голову. – Ладно, я тут, вокруг, пошатаюсь.

Я решил сам себя «уходить», но довольно быстро разочаровался. Было жарко. Тогда я уселся на довольно высокий камень (тут немного обдавало ветром) и прикрыл глаза…

– Вода там есть. – Арагорн повернулся ко мне. Я с наслаждением ловил лицом прохладный ветерок из пропасти, в которой зеленели леса, и в ответ на его слова улыбнулся:

– Да меня это, если честно, не очень беспокоит, ваше величество…

– А что тебя беспокоит? – в упор спросил король.

– Урса, – отозвался я. – Точнее, их отсутствие.

– Если их нет – то будь доволен. Разве не так?

– Если где-то нет кого-то, —

Значит, кто-то где-то есть, —

вспомнил я стишок из детской книжки. – Мы прошли почти половину материка. На таком пространстве за то же время в Европе мы выдерживали десятки боев…

– Будь осторожен, – сказал Арагорн, и его холодные серые глаза проникли мне, казалось, в самую душу. – Будь осторожен, – повторил он, – но берегись не урса, князь…

Полет, полет, полет… Воздух упругим коконом обтекает меня, уже знакомая сумасшедшая скорость…

Что это? Непонятно… Что это, в конце концов?! Туча? Нет, не туча, что-то плотное, что-то… Это… это…

Я охнул и скатился с камня, приладившись о него копчиком. Пока я валялся на земле, пытаясь вдохнуть, послышались торопливые шаги, мягкие и уверенные, – и сбоку от камня появился сперва клинок палаша, а потом – удивленно-испуганное лицо Яна:

– Олег?! – он быстро огляделся. – А где он?!

– О-о… кто «он»? – Я с трудом встал. – Черт, как больно…

– Он на тебя напал?! – добивался от меня какой-то чуши Ян, озираясь, словно нас вот-вот должны были атаковать отовсюду, в том числе – с неба.

– Чего?! – разозлился я. – Ты о чем вообще?!

– Ну как же… – начал он и вдруг, осекшись, подозрительно начал рассматривать меня, а заговорил медленней намного. – Такое… вроде собаки… или, может, офигенная летучая мышь – я иду, а оно на камень падает… потом слышу – ты ругаешься, а его нет… Оле-ег? – Он отступил, не сводя с меня глаз и держа палаш неуверенно-оборонительным хватом.

– Летучая мышь? – уточнил я со смешком, внутренне холодея.

– Нет, скорей все же собака… с крыльями. – Он сглотнул. – Семург, как на наших старинных браслетах… Олег, не подходи.

– Чего? – Я правда остановился. – Ты чего, Ян?

– Я тебя боюсь, – искренне сказал он. – Это ведь… ты был, Олег. Я знаю, у нас в Карпатах до сих пор про такое рассказывают…

– Еще раз расскажи, – снова холодея (не от страха, а от какого-то непонятного восторга), попросил я. Ян, не приближаясь и не сводя с меня глаз, заговорил:

– Сергей мне сказал – иди, посмотри, как там Олег… Я пошел, иду, гляжу… Потом вдруг раз – метрах в десяти от меня вот на этот камень пикирует… ну да, точно, огромный такой пес с крыльями. Сел, как ударился, а потом ты с камня скатываешься и ругаться начинаешь.

– Так, – я посмотрел на свои ладони, потом – на босые ноги. – По крайней мере, этот вопрос ясен, как стекло… Спокойно, Ян. Своих не ем. Но съем, если болтать начнешь.

Ян сглотнул.

– Так это и правда был… ты?

– Скорей всего, – ответил я и, повернувшись, зашагал обратно в лагерь.

* * *

Первое, что мы увидели, подойдя вплотную к деревьям, – вода. Собственно, мы уже с километр слышали ее шум и этот километр почти бежали, хотя жажда и жара мучили невероятно.

Наши страдания были вознаграждены. Вода – чистейшая, прозрачнейшая и холодная даже на вид – выбивалась множеством струек из плоской трещины в камне и падала вниз с высоты метров в десять, прямо в чашеобразное озеро, дно которого покрывал мелкий кварцевый песок. Отсюда она уходила под скалу, в урчащую и булькающую холодную тьму.

Свалив оружие на берегу, мы побросали барахло в озерцо, себе под ноги, и нагишом всей кучей влезли под ледяной природный душ.

– Будем жить, – сообщил Игорь, приваливаясь спиной к скале, по которой тоже сбегали струйки воды. Ему ответили утвердительное бормотание и довольное плюханье.

Мы вылезли из воды только тогда, когда позамерзали, а солнце окончательно скрылось за скалами, оставив эту сторону гряды во власти теней – между тем, как за скалами еще был день. Девчонки занялись выполаскиваньем одежды, а мы начали таскать дрова для костра, у которого можно будет высушить барахло…