гарнизон Можайска. Силы противоборствующих сторон стали сравнимыми. Но за Владиславом имелось преимущество в качестве: он располагал большим контингентом европейских наемников, отлично вооруженных, к тому же высоких профессионалов войны. Русским силам стало трудней отражать натиск неприятеля, когда его армия придвинулась к городу.

Владислав использовал сильный козырь: скученность сил, оборонявших Можайск, где к гарнизону Бориса Лыкова добавилась армия Д. М. Черкасского, позволила ему наносить большие потери русскому воинству артиллерийским огнем. Черкасский получил тяжелое ранение и фактически отошел от командования. Его пришлось вывозить. В дальнейшем Лыков осуществлял тактическую работу за двоих.

Можайск держали долго. Город защищался героически, хотя имел очень скромные фортификационные сооружения. Лыков в этом смысле отличился. Князь, опираясь на древо-земляные укрепления — остроги, завалы, палисады, — не пускал врага вперед. Борис Михайлович отражал атаку за атакой. Он дал государю и правительству время, чтобы как следует приготовиться для обороны Москвы.

Владислав нес обидные потери — еще не добрался до русской столицы, а уже положил немало народу.

Но все же… силы человеческие небеспредельны. Продуктов нет, боезапас ограничен, потери от вражеских пушек велики. Русская армия изнемогает в неравной борьбе. В столице решают, опираясь на так и не взятые врагом укрепления Борисова городища, вывести из осажденного Можайска крупные полевые контингенты, оставив там лишь малый гарнизон, который все еще будет притормаживать Владислава — сколько сможет. А чтобы благополучно осуществить операцию по выводу людей Лыкова и Черкасского из-под удара в Можайске, царь направляет им на подмогу и для своего рода «страховки» армию Пожарского.

Летопись сообщает: «Царь… Михаил Федорович, услышав, что в Можайске собралось людей много, а от литовских людей утеснение великое и голод, послал с Москвы в прибавку к боярину, ко князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому, окольничего князя Григория Константиновича Волконского, а с ним дворян московских и жильцов, и повелел государь идти боярину князю Дмитрию Михайловичу и окольничему князю Григорию со всеми людьми в Можайск, чтобы вывести из Можайска бояр [Черкасского и Лыкова] и ратных конных людей, а в Можайске оставить осадных людей пеших. А к боярам [было] писано о том же. Прослышав про то, воевода в Борисове Константин Ивашкин, покинув город Борисов, пошел со всеми людьми в полки к боярину князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому. Князь Дмитрий же, услышав, что Борисов городок воевода покинул, послал голову Богдана Лупандина с астраханскими стрельцами. Богдан же едва захватил Борисов от литовских людей… И боярин князь Дмитрий Михайлович и окольничий князь Григорий Константинович пошли к Можайску. Сотни же послали под Можайск, а сами встали в Борисове. Бояре же и воеводы со всеми ратными людьми пошли из Можайска. Боярин же князь Дмитрий Михайлович Пожарский пропустил бояр и всех ратных людей можайских сидельцев и сам пошел за ними же; и по милости Божией [вышли] из Можайска все благополучно. Воевода же в Можайске остался Федор Васильевич Волынский, и станы пожгли все. И бояре пришли в Пафнутьев монастырь, а князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского [раненого] вывезли из Можайска перед этим».

Русские полки в августе благополучно отступили к Москве, при этом Можайск не был сдан врагу, вот суть дела.

Царь Михаил Федорович отблагодарил князя Лыкова по заслугам.

У стола монаршего 9 августа 1618 года была «говорена речь», где прославлялись его храбрые деяния. Источники донесли до нас официальный текст речи. Думается, имеет смысл привести здесь этот довольно значительный по объему документ почти полностью, с незначительными сокращениями. Ведь он исключительно важен и для судьбы полководца, и для оценки его деятельности будущими поколениями.

Вот поздравительные слова: «Боярин князь Борис Михайлович! Великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец, велел тебе говорить: был еси на нашей службе против недруга нашего литовского королевича и против польских и литовских людей и нам служил… стоял и в посылках над ними многие поиски чинил, и на многих боях с ними бился, и многую службу и дородство[51] и храбрость свою показал, польских и литовских людей побивал и с тех боев многие языки к нам присылал, и нашим и земским делом радел и промышлял. И как по нашему указу велено тебе из Можайска идти к нам к Москве, и ты своим промыслом и раденьем отшол со всеми людьми здорово. И то сделалось Божьею милостью, а нашим царским счастьем, а твоим боярина нашего промыслом и раденьем, ратных людей прямою к нам службою и дородством. И мы тебя за твою службу жалуем».

Михаил Федорович наградил князя Бориса Лыкова серебряным позолоченным кубком «с крышкою» да драгоценной шубой атласной на соболях с серебряными позолоченными пуговицами. По тем временам, в условиях скудости казны, — действительно царская награда. Но не одни только бытовые свойства двух пожалованных предметов дарили душе князя радость. Куда важнее для него было признание, милость государева, публично направленная на его персону.

Окончание можайской эпопеи получило отражение в официальных документах 1618 года: «Июля в 20 день пришол из-под Борисова королевич [Владислав] и гетман со многими с польскими и с немецкими людьми под Можаеск и стали на три таборы[52] и, покопав осыпи (насыпные валы. — Д. В.), поставили за осыпью наряд (артиллерийские орудия. — Д. В.), и стреляли по обеим острогом и по городу из наряду и из ручных пищалей, и воеводы Федор Волынской с товарыщи, сидя в осаде, с литовскими людьми бились. А как по государеву указу велено стольнику и воеводам князю Дмитрию Мамстрюковичу Черкасскому да боярину и воеводам князю Борису Михайловичу Лыкову с товарыщи из-под Можайска идти Москве, а им, воеводам Федору Волынскому с товарыщи велено быть на государеве службе в Можайску в осаде. И как воеводы отошли, и польские и литовские и немецкие люди Можаеск осадили со всех сторон накрепко, стоял королевич и гетман со всеми людьми под Можайском июля з 26 числа… сентября по 6 число… и приступы были многие… Божьею милостью, а государевым счастьем у приступов и на вылазках многих литовских людей побили и языки (пленников. — Д. В.) поимали… Королевич и гетман со всеми людьми от Можайска отошли прочь сентября в 6 день». Итог: Борис Лыков успешно вывел основные силы русской армии из-под удара к Москве, а Владислав не сумел взять даже такой, ослабевший Можайск, где резко поубавилось гарнизону.

В целом — удача, львиная доля заслуг тут явно за Борисом Михайловичем. И правительство Михаила Федоровича за заслуги князя нескудно жалует ему земельные владения.

А потом Бориса Михайловича вновь отправляют за воинскими контингентами — в Нижний Новгород. Полков, выведенных из Можайска, и полков, накопленных к тому времени в самой Москве, все еще не хватало для защиты города.

Тем временем Владислав со своим изрядно потрепанным, голодным и недополучившим жалованье войском в сентябре 1618-го двинулся от Можайска