Ю улыбалась и стреляла темными глазами в гостя, без надобности поправляя уже висящее белье.

- А где все? - наконец решил поинтересоваться Оле, он-то надеялся, что народ просто в фургонах, чем-то занят.

- В малиннике, - Ю махнула куда-то назад.

- А ты чего не пошла?

- А я не могу малину есть, лицо сразу краснеет, - юная китаянка смутилась. - Док сказал, что это алег..ре...

- Аллергия, - подсказал швед. - Неприятная штука... А что там Сонк разоряется?

- Ай! - девушка изящно взмахнула рукой. - Джоди никак не поймет, что лезть прямо в пасть медведю, чтобы снять, как тот ест малину - глупость.

- Мато (медведь)? - мгновенно «отвис» пришлый индеец.

- Да! - весьма эмоционально высказался Сонк, появляясь на пороге фотофургона. - Оле, ну хоть ты донеси в его увлеченную голову, что нельзя же в рот медведю камеру совать! Любой мужик отмахнется, просто на автомате!

- Какой мужик? - в «завис» ушел уже швед.

- Да Потапыч же! Этот... - у парня явно не было цензурных слов. - Свято верит, что это наш медведь, и он его лично знает! Я еле камеру успел выхватить из-под лапы, а то вдрызг бы разлетелась, а этот... Сидит, снимки проявляет и счастлив как удав после линьки!

Ю тем временем взялась собирать волосы. Вскинув руки, скрутила в жгут, потом свернула в тяжелый узел, проткнув его двумя деревянными спицами. И все это так гибко и грациозно, что неожиданный гость напрочь забыл про медведя, которому лезут в рот.

- Ой, а что эта поганка делает?! - возмутился по связи Сонк.

- Мужика охмуряет! Вот так они нас и ловят... - Оле улыбнулся.

- Кианг нас точно закопает... - договорить он не успел, его перебили нарастающий топот и выкрики. Мальчишеский голос требовал вернуть рыбу, потому что не ею, ящерицей, поймано. Под простыней на четырех лапах пролетел Шен с зажатой в пасти рыбиной, следом проскочила Фен. Преследующий их парень влетел в еще мокрую простыню, сорвал ее с веревки и, облепленный тканью, врезался в сестренку Ю. Тандем не покатился по земле только потому, что Оле и гость успели среагировать, поймав пострадавших и друг друга в объятья. Два обнявшихся мужика, Ю с овальными глазами и пытающийся вырваться из мокрого плена Сашка. Уж его по голосу опознали все, кроме гостя. Сию инсталляцию и застали вернувшиеся из малинника цирковые.

- Зоркий Сокол... - пробормотала Марья, уставившись на гостя.

- Хромой Медведь, - невозмутимо поправил тот, но удивлением от него потянуло не хило.

- Даю, вспра-увку. Иде-унтичность с Гойко Митичем восемьдесят про-уцентов. Этот я-увно не европеец, да и по-усуше будет, - доложил Невс.

- Тот с возрастом тоже дурное мясо потерял...

- Эта демичка что, по ретрокино нашего мира пробежалась, актеров перешерстила? Чтобы генофонд улучшить?- предположил Гари, тоже любитель старых фильмов.

- Может, вы потом обсудите кого и почему? - цыкнул на всех Ло и совершенно нелогично добавил. - Не пойму, как она мимо «Горца» прошла?

История с охотой была проста и тривиальна. Два выстрела с двух сторон. Оле попал болтом олешке в глаз, а индеец - стрелой в сердце. Лесной красавец и мяукнуть не успел, а его уже перевели в разряд мясной тушки. Мужики вполне мирно познакомились, пообщались, попытались уступить добычу друг другу и пришли к решению поделиться. Делиться решили на стоянке цирка, так как Оле ушел на охоту пешком, не подумав, что тащить добычу домой придется на плечах.

Оленя разделали в четыре руки, быстро и качественно, правда отойдя от лагеря. От шкуры вежливо отказались, мотивируя тем, что выделывать эту красоту никто не умеет. Гость между делом посматривал по сторонам, явно выискивая глазами сестренку Ю. Кианг, в свою очередь, рассматривал индейца с мрачно-задумчивым выражением на лице. Марья тихонько улыбалась и сравнивала гостя с оригиналом. Хромой Медведь, почти сразу превратившийся в просто Мато, то есть Медведя, был пониже ростом Митича, чуток не дотягивая и до ста восьмидесяти. И если первый, хоть как ни гримируй, был явным европеоидом, то этого, с высокими скулами и несколько другим разрезом глаз, за европейца было не принять. Мускулистый, но без лишней раскачки мышц бодибилдера. В каждом движении просматривалась гибкость воина, без всякой киношной рисовки. Его явно заинтересовали циркачи, а разговоры вогнали в некоторый ступор: когда швед выгреб оленьи потроха, вырезал сердце и печень, тут же утащенные поварихой, окинул оставшийся ливер, по привычке выпятив подбородок, и крикнул:

- Яков! Потапыч потроха будет, после малины-то?!

- Сейчас спрошу, - спокойно ответил седой кудрявый старик и пошел к клетке с медведем. Постоял там, что-то говоря зверю, выслушал ответное ворчание и обернулся к ждущему ответа белобрысому: - Не, не хочет, они слишком свежие, вот если бы подтухли... - медведь между тем перевернулся на спину, разбросал лапы в стороны и сладко зевнул.

- Ага, еще и повалялся бы в тех потрохах! - возмутился швед. - Мой его потом, чтобы не вонял...

- Ты моешь медведя?

- Нет, этим Сонк с Дени и Сашкой занимаются и вычесывают его каждый день, поэтому и шерсть на нем такая шикарная. Так на арене же выступает.

С этим утверждением индеец был согласен, такой красивой шкуры на живом медведе он еще не видел, но полным офигением от него несло так, что ходокам, пришлось срочно закрываться. Когда индеец уже совсем собрался уезжать, отказавшись остаться на ужин, его отловили подростки. Утешало, что среди них была Ю, смотрящая на Мато с явным интересом. Белые ребята очень вежливо попросили подтвердить их догадку о возникновении его имени. По их мнению, будучи подростком, он, Мато, встретился с медведем-подранком, и вот эти шрамы на плече - следы его загребущих когтей.

- Мои глаза видели четырнадцатую зиму, когда я встретил медведя, стоящего на трех лапах... - удивился их догадливости индеец.

- Шатун, - ахнула Эни на русском. Индеец посмотрел на нее вопросительно, но вместо сестры ответил Дени:

- Это у нас так называют. Когда медведь плохо жир нагулял на зиму, да и проснулся рано... - парень замялся и развел руками. - Я этого слова в английском не знаю, это когда ходит, как пьяный, качается.

- Так? - индеец вдруг чуть сгорбил спину, свесил руки и шагнул качнувшись.

- Точно! А эти зубы и когти, - Эни