Трёх Долин. И манеры гостя намекали на непростое происхождение. И то, как его боялся сам Олли Счастливчик, который вообще никого не боится. А уж о прежнем знакомстве Келликейт с Его Величеством как можно было не вспомнить? Ведь знал же, что ещё совсем юный Артур Девятый приехал свататься в Ключ Рассвета и выбрал не ту девушку…

Розмари, едва оправившись от потрясения, пригладила руками волосы, вытерла ладони о фартук, поправила лежавший на плечах платок, прокашлялась и тихим голосом спросила:

— Господин Риэган, а что теперь будет-то с Орсоном?

— Просто Риэган, — поморщившись, поправил король, — без «господина». А что с ним должно быть?

— Ну… его не казнят? — непривычно тонкий голос Розмари дал петуха, губы задрожали, и Риэган, не выдержав, сгрёб её руки в свои огромные ладони.

— Не бойся. Мы поговорили и всё выяснили. Я не гневаюсь.

Девушка шмыгнула носом, изо всех сил стараясь сдержать рвущиеся наружу слёзы облегчения.

— Но… Он же такое ляпнул-та!

— Он сказал лишнее, это правда. А после пришёл, чтобы присягнуть мне на верность. И я принял присягу. Орсон Глендауэр теперь не только мой родич и брат, но и рыцарь. Его жизнь принадлежит мне, — Риэган обвёл суровым взглядом всех присутствующих и добавил: — Но вы так не делайте. Хватит и того, что вы королевские Соколы. — И рассмеялся.

* * *

Казалось, кто-то нарочно заставил время лететь с удвоенной силой. Вот на чёрном небе только появился тонкий серпик растущей луны. А вот к нему уже прирос маленький краешек. А потом ещё кусок, напоминающий ломтик сыра. Глянув в окно сегодняшним вечером, Элмерик удивился: оказалось, до полнолуния не хватало всего ничего.

В канун Самайна ему было очень страшно. Сейчас же он будто устал бояться. Да и просто устал. Сколько книг было прочитано в эти дни, сколько мелодических чар выучено — не сосчитать! Измученные струнами пальцы ныли так, что бард порой просыпался ночами от боли. Он старался изо всех сил, но этого всё равно было недостаточно. Потому что есть вещи, к которым не будешь готов никогда.

И всё же, когда мастер Каллахан сказал, что желает за ужином обсудить планы на завтра, сердце предательски ёкнуло. Это была его первая ночь перед боем. А это не совсем то же самое, что канун поэтического состязания.

В зале накрыли стол и пожарче растопили камин. Заоконные кормушки для брауни перенесли в дом — теперь еда и выпивка ждали маленьких помощников прямо на подоконнике. Увидеть их от этого не стало проще, но однажды Элмерик разглядел следы маленьких пяток на полу, когда кто-то просыпал на кухне муку. Украшения в честь Самайна ещё не сняли — видимо, уборка намечалась уже после полнолуния. Если, конечно, останется кому убирать…

Уже привычным жестом он покрутил на пальце перстень с соколиной головой. Небольшой гранат, вправленный в глазницу серебряной птицы, поймал блик свечи и будто бы подмигнул, словно говоря: не бойся, прорвёмся!

Бард заставил себя улыбнуться. Всё получится. Гроза минует. А потом начнутся йольские ярмарки, и он купит себе яблок в леденцовой глазури. И новую рубаху взамен порванной и наспех зашитой (эх, надо было соглашаться на помощь Роз). И ещё каких-нибудь гостинцев для всех. Кроме Джерри, конечно. Тот вряд ли примет подарок.

Сегодня за ужином все вели себя тихо и чинно, словно на поминках. Казалось, бодрость духа не потерял только Риэган. Элмерику показалось, что король смотрит на соколиные перстни с некоторой завистью. Лавры славного предка Артура Первого, про приключения которого было сложено множество легенд, не давали покоя его беспокойному потомку. Его душа жаждала подвигов, но здравый смысл (в роли которого порой приходилось выступать Каллахану) оказывался сильнее. Да и не мог тот, кому служили Соколы, стать одним из них. Король явился к ужину без мантии и золотой цепи, но завтра ему предстояло надеть и то и другое — все его предшественники так делали.

Они могли бы так сидеть и молчать ещё очень долго, но Риэган громко пожелал приятного аппетита, и все словно очнулись ото сна.

Мастер Дэррек потянулся к рёбрышкам, одновременно что-то втолковывая мастеру Патрику. Элмерику удалось услышать пару фраз. Мол, зельям не место в седельной сумке. А то побьются, как в прошлый раз.

Мартин с Шоном тоже о чём-то зашушукались. Бард заметил, что Мартин примчался на ужин сразу после тренировки. Он прислонил к стене короткий лук и повесил на спинку стула кожаный тиснёный колчан с двумя десятками стрел — видимо, рыцарь Сентября уже успел расплатиться за проигранный спор.

Мастер Каллахан, сидевший во главе стола, почти не притронулся к еде, а только пил вино из своего любимого кубка и, казалось, явился сюда лишь затем, чтобы наблюдать за остальными. Взгляд его сегодня казался Элмерику особенно цепким.

— Послушайте! — следовало отдать Каллахану должное: он дождался, пока каждый съест хоть кусочек жаркого. — Сегодня я хочу рассказать вам о том, что вас ждёт.

— Наверняка ничего хорошего, — пробурчал Джеримэйн.

Как бы тихо он ни говорил, Элмерик всё равно услышал и, не удержавшись, шикнул на него. Тот закатил глаза и наверняка ответил бы какой нибудь колкостью, но Роз добавила ему пинка под столом. Получить острым носком деревянного башмака по голени, должно быть, было пребольно, но Джерри, к его чести, даже не охнул — только поморщился.

— Ты хочешь что-то спросить? — поинтересовался Каллахан, складывая руки в замок под подбородком. Его домашняя рубаха не имела рукавов, и Элмерик в очередной раз позавидовал: хотел бы он тоже такие мускулы. Но меча ему почти не давали, а от игры на арфе пока получались лишь кровавые мозоли на пальцах.

— Вообще то, да, — Джеримэйн прочистил горло. — Я хочу узнать, для чего нужны эти перстни. Уверен, что не только для красоты.

— Ты прав, — кивнул эльф, выставив вперёд руку с точно таким же кольцом, словно давая ученику получше рассмотреть его. Серебро выглядело потемневшим, но в остальном перстень был таким же, как