— Итак, Келликейт приведёт вас к Вратам, — Каллахан кивнул кому то невидимому у дверей (может, своему псу, а может, кому-то из брауни). — Самое главное — успеть до того, как они откроются. Тогда много тварей выскочить не успеет, да и вы будете наготове. Но чтобы Келликейт могла почувствовать, где это произойдёт, нам придётся завязать ей глаза. Она будет слепа и почти беспомощна. Орсон, твоя задача охранять её.

— Даже ценой собственной жизни, если понадобится! — здоровяк бросил на тарелку недоглоданные рёбрышки и приложил руку к груди.

— А откуда она узнает-та где Врата? Умная больно, что ль? — в голосе Розмари промелькнули ревнивые нотки.

Келликейт криво усмехнулась:

— Потому что я провидица. Не самая лучшая, но уж какая есть.

— Не наговаривай на себя! — возмутился Орсон, беря её за руку.

Узкая ладонь Келликейт была почти вполовину меньше его лапищи, покрытой мозолями от постоянных тренировок с оружием, но и у одной, и у другого виднелись шрамы под рукавами: от цепей, сковывавших запястья преступницы, чудом избежавшей костра; от ножа чародейки, резавшей письмена наживую, когда Орсон был ещё ребёнком. Страшно было представить, что они тогда чувствовали! Элмерик невольно поёжился и отвёл взгляд. Прежде он не знал, что не всякую боль возможно излечить. И душевных ран это тоже касалось.

Риэган сделал знак Орсону, чтобы тот придвинулся ближе, и что-то яростно зашептал своему рыцарю на ухо. Орсон выпустил руку Келликейт, но та фыркнула, сама поймала его ладонь и вернула на место, а королю разве что язык не показала.

Бард не удержался от смешка, чем тут же привлёк к себе внимание Каллахана.

— Соберись. Помимо игры на арфе, тебе придётся смотреть истинным зрением. Твари хитры. Они будут притворяться камнями, сухими листьями, превращаться в воду и пытаться утечь в землю. Только ты сможешь их увидеть и указать остальным. Джеримэйн будет тебя охранять.

— Я? Этого? — Джерри сперва оскорбился, а потом вдруг фыркнул: — Ну ладно. Раз уж он сам себя защитить не может…

Элмерик вспыхнул и вскочил, но вдруг почувствовал чью-то тяжёлую ладонь на плече. Его одним рывком усадили на место. Обернувшись, бард увидел, что это был Риэган и порадовался, что не успел сбросить руку короля с плеча или сделать ещё что-нибудь неподобающее.

— Он именно этого и добивается. Не поддавайся, — негромко сказал Риэган так, чтобы слышал только бард.

А Каллахан в упор глянул на Джеримэйна:

— Без чаропевца вам не справиться. Так что будь добр, охраняй его старательно.

Элмерик сглотнул и вцепился в кольцо на пальце. Играть на арфе, петь и одновременно смотреть… Так вот зачем наставник заставлял его музицировать с завязанными глазами! Наверное, этот опыт должен был прибавить ему уверенности, но вместо этого бард, растеряв все её жалкие остатки, жалобно спросил:

— А леди Эллифлор? Она ведь тоже может видеть, хоть и призрак. Мы могли бы вместе…

— Она пойдёт с нами. Мы разделимся, — терпеливо пояснил Каллахан. — У каждого будет свой напарник: Элмерик с Джеримэйном, Орсон с Келликейт, и в вашей группе будут ещё Розмари с Мартином.

Мартин, кажется, удивился, но не стал протестовать, лишь вопросительно глянул на Шона. Рыцарь Сентября легонько коснулся его плеча ладонью и кивнул — дескать, всё нормально, потом объясню. По крайней мере, бард истолковал этот жест именно так и теперь сгорал от любопытства. Ведь ясно было, что мастер Шон и Мартин привыкли сражаться бок о бок. Почему же в этот раз Каллахан решил разделить двух чародеев, понимающих друг друга даже не с полуслова — с полувзгляда? Наверняка это было как-то связано с новыми способностями рыцаря Сентября…

— Ой, вот это мне повезло-то! — Розмари захлопала в ладоши, но в следующий же миг спохватилась: — Ой, а как же мастер Шон?

— Я вам приснюсь, — пообещал рыцарь Сентября. — Когда буду нужен. И там, где нужен.

Под наручем на его левой руке Элмерик разглядел свежие бинты, которые мастер Шон явно пытался скрыть. Он что, был ранен? Или новое заклинание требовало его крови? Вопросов, как обычно, было больше, чем ответов.

Мартин, чтобы не тянуться через полстола за кувшином, с наглой ухмылкой отлил в свою кружку сидр из бокала Шона:

— Смотрите-ка, он тут спать будет, пока мы воюем! Хорошо устроился!

Вопреки ожиданиям Элмерика Шон ничуть не обиделся и даже сидр не стал отбирать, а со смехом ответил:

— Это всё для того, чтобы ты завидовал. Я же брат командира — должны у меня быть, в конце концов, какие-то привилегии.

Мартин шутя ткнул его кулаком в бок, а потом, вдруг посерьёзнев, достал из колчана, висевшего на спинке стула, одну из боевых стрел с белым оперением и протянул ему.

— Ну тогда держи, раз остаёшься.

— Это ещё зачем? — не понял рыцарь Сентября. — Что я с ней буду делать? Лук-то ты себе забрал.

— Отдашь, когда вернусь, — улыбнулся Мартин.

А Элмерик вдруг вспомнил, что слышал о такой традиции среди лучников. Тот, кто уходит в дозор, должен дать остающемуся стрелу с наказом вернуть, когда они снова встретятся. Поговаривали, так можно обмануть саму смерть, — ведь чтобы стрела вернулась к хозяину, и он, и тот, кто его ждёт, должны остаться в живых.

Рыцарь Сентября не знал этого обычая, но удивление в его глазах быстро сменилось пониманием. Стрелу он, разумеется, взял, завернул остриём в тряпицу и засунул в сапог оперением вверх.

— Только все не раздаривай! — в его голосе послышалась угроза.

— А то что? — фыркнул Мартин, привставая.

— А то в тварей стрелять нечем будет!

Бард выдохнул от облегчения: уф, шутят… Он заметил, что Каллахан с интересом наблюдает за очередной перепалкой соратников и едва заметно улыбается. Похоже, его это действительно забавляло.

— Если понадобится, я их загрызу! — пообещал Мартин, свирепо оскалившись.

— Загрызёт он… Вот и зачем я учил тебя магии? —