– В каком вагоне? – удивилась Ира.

– Да это я так… Тихо схожу с ума. Есть от чего.

– Так, давай по порядку. Тебе мстит жена мужчины, назвавшегося Никитой Мельником. Она знает, что муж изменил ей с некоей девушкой по имени Юлия Бронникова. Да? Да. Значит, теперь нам необходимо найти твоего секс-партнера. И мы сумеем нейтрализовать его ревнивую жену.

– Как ты ловко разложила все по полочкам! – восхитилась я. – Чистая Ирина Хакамада!

– Почему чистая? Естественно, она чистая. Что ж ей грязной ходить – она у всей страны на виду!

– В смысле – похожая.

– Похожая? Разве я похожа на Хакамаду! У нас корни совсем разные.

– И корни, и ботва. Так, проехали! Тебе не угодишь.

– Слушай! А вдруг это вообще ложный след? Вдруг твой псевдо-Никита и не женат вовсе?

– Не женат?

– Да!

Не женат?!

Не женат!!!

Какое счастье! Тогда он свободен! И у меня есть шанс покорить самого лу…

– Юля! О чем мечтаешь? Давай думать дальше. Мы отталкиваемся от того, что надпись на стене была расшифрована правильно.

– Никаких сомнений.

– Надпись оставили в квартире в качестве напоминания о екатеринбургском приключении.

– И?..

– Не торопи меня, Юля! Думать – это тебе не фрикасе-фламбе готовить! Трудное это занятие!

– Поэтому я всячески стараюсь его избегать.

– Кто-то еще знает о твоей связи с ненастоящим Никитой и пытается тебя запутать, намекая, что преследует именно из-за этого. Но на самом деле у него совсем другая цель!

– Ты сама-то поняла, что сказала?

– Ну, приблизительно. В общих чертах.

Несколько минут мы подавленно молчали.

– Остается одно, – сделала я вывод, – ждать следующей акции. Мы ничего не знаем, ничего не понимаем и ничего не можем предпринять. Увы. Наш удел – астеническое бездействие. А где, кстати, Анюта?

– Представляю, насколько ты запутана и замотана, если только сейчас заметила ее отсутствие. Она в гостях на четвертом этаже. С этими белобрысыми близнецами. Наверное, раскрашивают их пса гуашью.

– Понятно. Что ж… Хоть кому-то весело.

Перед своей квартирой я обнаружила истощенное тело программиста Вити. Истощенное тело активно ломилось в мою дверь.

– А! Так тебя нет дома! – понял Витя.

Удивительно, как он догадался?

– Подожди минутку, сейчас буду.

– Юль, поесть дашь?

– Уж найду чего-нибудь.

Мы вошли в квартиру. В холодильнике всегда припасен спецпаек. Это для Ани. На случай, если она останется ночевать у меня.

Я вручила товарищу замороженную половинку цыпленка-бройлера. Он долго изучал полученный груз.

– Варить примерно полчаса, – объяснила я. – Получится прекрасный бульон с курицей. Потом можно бросить лапши, картошки. Ну и морковь. Желательно чищеную. Хотя это непринципиально. И потом… Когда сваришь бульон, обязательно процеди сквозь ситечко.

– Сквозь ситечко, – тупо повторил Витя. – Ты мне его дашь?

– Обязательно.

– А разве курица и морковь не застрянут?

– Где?

– В ситечке. Ну, когда это… процеживать буду.

Я уставилась на Виктора. Потом забрала у него цыпленка.

– Все ясно. Свободен. Через сорок минут приходи на ужин.

– Ты сама все сделаешь? – обрадовался программист.

– А что остается? Да, Витя, когда ты вернешь в прежнее состояние карту на сайте «Спектрала»?

– Уже вернул.

– Точно?

– Сама проверь! Все в полном порядке. Словно ничего и не менялось.

– Смотрела вчера вечером и…

– А, ну это… – перебил Виктор. – Я где-то часа в два-три ночи все там переделал. Проверь.

– Тогда спасибо.

– На здоровье. Ну, ты, Юль, курицу-то уже начинай варить, ладно? А то я умираю с голоду…

Пока варился цыпленок (не выношу этот запах!), я нырнула в Интернет. Да, верно. Карта строительства торгового молла «Бумеранг» вернулась в прежнее состояние. Теперь линия, обозначающая границы стройки, передвинулась на два квартала выше от перекрестка улиц Лермонтова и Штрауса.

– Молодец, Витя, – прошептала я.

Уважаю людей, добившихся совершенства в избранной профессии!

Грусть переполняет меня – она светла и воздушна, пронизана солнечным светом. Я парю в невесомости – это легкость забвения. Теперь, когда даже имя моего случайного любовника превратилось в загадку, я словно утратила память о нем. Тогда, в январе, ничего не было. Мираж, возникший в заснеженной пустыне одиночества, мираж, сотканный из хрустальных льдинок. Наступил май – и все растаяло, испарилось…

– Ты опять меня не слушаешь! – негодует Марго. – Юля! Очнись!

Надо встряхнуться.

– И прекрати кататься на кресле! Что за идиотская привычка ездить туда-сюда, туда-сюда!

Я испуганно замираю. Раз в сто лет решила заняться спортом, и то не удалось.

Марго сегодня гораздо более нетерпима ко мне, чем обычно. Но я понимаю, это объясняется ее служебными проблемами. Скупо, в двух словах, она все же поделилась с дочуркой. Марго «выдавливают» из правления, драгоценное детище – банк, созданный ее собственными изящными ручками, – уплывает в когтистые лапы конкурентов. Недруги обложили со всех сторон. Бывшие партнеры перешли линию фронта и обосновались в стане врага.

– А как же контрольный пакет акций? – ловко демонстрирую я осведомленность в вопросах функционирования акционерных предприятий. Хочу сделать маме приятное. Она всегда мечтала видеть меня такой – умной, подкованной. – Ведь контрольный пакет акций принадлежит тебе!

Мамуля бросает в мою сторону взгляд, полный жалости и разочарования.

Кажется, я опять сморозила глупость!

– Но сейчас речь не обо мне. Юля! Что-то надо делать с твоей жизнью!

– О нет!

– Да! Ты живешь неправильно! У тебя все как-то… – мама презрительно сморщилась, – ненадежно, непродуманно! Бардак какой-то!

– Но мне почти тридцать! Позволь, я сама буду…

– Нельзя жить одним днем! Нельзя не задумываться о будущем! Посмотри на Милу Сенчулину. Вот кто твердо стоит на ногах! У нее положение, статус, перспективы. Хотя пробиваться девочка начинала с самого низа. Ей никто не помогал! А теперь у нее есть все – квартира, машина, карьера! И почему? Потому что она правильно выбрала путь. Не суетилась, как ты, не разменивалась по мелочам, не кормила толпу нахлебников в виде обездоленных подруг.