– А там было обыкновенное предательство. Комендант космического форта Церера генерал-майор Эрих фон Диц уже три года, как состоит в секретной организации «Возрождение». Слышали о такой?

– Нет. – Стивенсон, устав ждать приглашения от Кента, сел и расстегнул ворот мундира. – Постойте, это «дворянский клуб»?

– Он самый.

– Но ведь это клуб офицеров федеральной армии, при чем тут генерал Диц?

– При том, что в нашей армии идеи «Возрождения» тоже оказались востребованы. Марсианский Альянс болен тем же, чем и Федерация – «системными недостатками». Мы как бы две стороны одной медали, господа и джентльмены. Два полюса одной системы. А «Возрождение» считает своей целью создание новой системы. Я не буду останавливаться на деталях, но поверьте, у нас в войсках есть своя пятая колонна, идейно связанная с федеральным «Возрождением», просто пока не такая мощная. И это еще одна причина по которой война становится бессмысленной.

– Вы что же, сдаться предлагаете?! – возмутился Стивенсон. – Да, земляне сделали удачный ход, но это всего лишь ход! Они выиграли битву, даже не битву, маленький эпизод большой войны! Но они пока не выиграли войну! И сколько бы удачных ходов они ни сделали, главное преимущество будет на нашей стороне – мы воюем честно, не выжигая дотла планеты! А рассуждения о болезнях системы оставьте политикам и прочим пустобрехам, мистер Даймонд, оставьте!

Он раздраженно махнул рукой.

– Вы правы, генерал. – Советник проводил взглядом падающий на пол пепел. – Симпатии народов Галактики и численное преимущество на стороне Марса, но военное превосходство уже почти на стороне армии землян. Посудите сами: наши войска лишены резервов, отрезаны от снабжения и заражены вредными идеями. Как разрешилась аналогичная ситуация у землян, вы знаете. Маршал Дюссон остался не у дел, перебежал и сидит сейчас у нас на секретной базе, а президент Френо практически сложил с себя полномочия Главнокомандующего и назначил на эту должность «темную лошадку» – неизвестного политикам и широкой общественности, но весьма популярного в войсках генерала Гордеева. У этого молодого генерала свежая голова и бездна энергии, а в его новом Генштабе больше не осталось ни одного бездельника-карьериста, только грамотные и толковые офицеры-»возрожденцы». Чем это грозит Марсу, думаю, объяснять не надо?

– Вы хотите провести аналогию? – Кент недовольно уставился на Даймонда. – Предлагаете, пока не поздно, передать полномочия главкома, например... Стивенсону?

– Просто отдайте приказ временно остановить боевые действия и отойти на оборонительные рубежи. – Даймонд затушил сигару в хрустальной пепельнице. – Иначе нам не выкрутиться, мистер Кент.

– Это я понял. – Кент развалился в кресле и удрученно уставился в потолок.

Некоторое время президент сидел в задумчивости, и его размышлений не смели прервать ни Стивенсон, ни Даймонд.

– Хорошо, джентльмены, – Кент поднял хмурый взгляд на посетителей. – Мы отступим. Но это не значит, что мы откажемся от дальнейшей борьбы! Мы просто перейдем к другой тактике. К той, которая оказалась гораздо эффективнее прямых корабельных атак и бессмысленных десантных операций. К вашей тактике, Стивенсон... ну, вы понимаете?

– Диверсионная война? – Генерал кивнул. – Да, понимаю. Только не уверен, что это поможет нам вышибить корабли землян с орбиты Рура.

Он обернулся к Даймонду.

– Поможет, – уверенно сказал Советник. – Немцы не пойдут на открытый конфликт с Землей и скорее позволят победить землянам, чем захотят помочь нам, но...

– Но в тайной войне они поучаствуют с удовольствием, – угадал Стивенсон. – Так?

– Очень может быть. Вспомните, генерал, о чем мы говорили на прошлом совещании. Что выгоднее Руру – торговать с одной из воюющих сторон, получая за свою продукцию среднюю, а иногда и минимальную плату, или продавать оружие и тем, и другим, задирая цены в зависимости от накала конфликта? Я лично побеседую с канцлером Рура, герром Хартманном. Думаю, он не откажется.

– И все-таки я не совсем понимаю, почему вы уверены, что Рур будет цепляться за любую возможность, чтобы избавиться от блокады. Вы собираетесь надавить на их слабые места: на трусость и жадность?

– Так точно, Стивенсон. Мистер президент прав. Мы не должны сдаваться. С моими особыми связями в деловых кругах, вашим опытом и энергией, и под грамотным руководством Верховного Главнокомандующего мы обязательно победим.

– Увольте, Даймонд, – Кент устало махнул рукой. – В диверсионной войне я смыслю еще меньше, чем в обычной. Да и не только я, но и большинство высших офицеров. Генерал Стивенсон, я официально назначаю вас первым заместителем Верховного Главнокомандующего, а неофициально... ну, вы понимаете? Командуйте, Стивенсон. А вы, мистер Даймонд, помогите генералу по линии политической разведки и всяких там секретных связей. Да поможет вам бог.

– Слушаюсь! – Стивенсон поднялся.

– Мудрое решение, мистер президент, – Даймонд тоже встал.

Они одновременно откланялись. Выходя следом за Советником, генерал вдруг вспомнил, какие мысли посетили его по окончании предыдущего совещания в кабинете у президента. Похоже, мысли были не такими уж вздорными. Если не заветное кресло, то расширенные полномочия светили Стивенсону в ближайшем будущем.

«А вот место Тайного Советника – нет, – подумалось генералу. – Кресло Даймонда не занять никому и никогда. Очень странный человек. Все ему доверяют, не понимая почему. Может, потому, что он всегда прав? Хотя всегда ли? Ведь план диверсии он одобрил, но земляне нас опять переиграли. Явный просчет. Не специально же он его допустил! Но тогда разумно ли рассчитывать на его помощь в дальнейшем? Впрочем...»

Впрочем, кто поможет генералу в новой должности, Даймонд, бог или кто-то еще, было неважно. Главное, что теперь никто не мог ему помешать. Стивенсон получил карт-бланш и был намерен воспользоваться им на всю катушку.

– Представляешь, а я не верила в любовь. – Яна прижалась к Павлу и провела пальцами по шраму у него на груди. – Болит?

– Уже нет. – Преображенский поцеловал ее в висок. – Теперь ты в нее веришь?

– Теперь да. – Яна потянулась к его губам. – Теперь все перевернулось. Как будто я спала, а ты вдруг меня растормошил и сказал, что наступило утро. И нам пора куда-то идти. И, знаешь, я проснулась и поняла, что жизнь устроена вовсе не так, как мне снилось. То, что раньше казалось таким значительным, на самом деле – полная чушь. У тебя так не бывает? Проснешься и вспоминаешь мелодию, которая во сне казалась верхом совершенства или шутку, над которой смеялся до слез, а когда вспомнишь все это наяву и осмыслишь, оказывается, что мелодия была вроде «собачьего вальса», а шутка плоская и не смешная. Так и сейчас – я проснулась и увидела, что жизнь гораздо сложнее и интереснее, чем мне казалось. И мне нравится, что это так.