— Алекс, я не должна тебе звонить, но мне невыносимо больно смотреть, как ты мечешься и страдаешь. Ты можешь сейчас задать мне всего один вопрос, на который я отвечу да или нет, чтобы приблизиться к разгадке. Но прежде подумай хорошенько, что спросить у меня. Другого шанса у нас не будет, я…мы, итак, слишком рискуем.

— Вероника, я не буду тебя ни о чём спрашивать, идите вы все в лес.

— Корф, не смей мне сдаваться, слышишь.

— Я не сдаюсь, а не вижу смысла в дальнейшем продолжать участие в вашем балагане. Значит, ты жива, тогда вообще нет никакого рационального зерна что-то расследовать и разгадывать.

— Алексей, да что с тобой? Я тебя не узнаю.

— Дорогая фиктивная жена, бросьте уже притворяться, что тревожитесь обо мне. Ты ведь меня нисколечко не знаешь и не любила никогда.

— Это я-то тебя не любила? Как ты смеешь… Я крайне возмущена.

— Ты хочешь поговорить со мной о своих чувствах? Ты, которая с ними в сговоре? Ты издеваешься надо мной, или я похож окончательно на идиота?

— Я вынуждена скрываться, чтобы тебя спасти. Они тоже думают, что я погибла. И им ни в коем случае нельзя узнать правду, мы ввязались в опасную игру.

— Никуша, поправлю тебя слегка: это ты во что-то ввязалась, а я оказался втянут из-за тебя. Нет, хотела ты развестись, расстались бы молча без взаимных притязаний и упрёков. К чему было устраивать драму? Или ты пытаешься реализовать свой нераскрытый актёрский талант?

— Корф, да говорю же тебе, я не при чём. И я тоже оказалась невольно втянута в так называемую драму — мести тебе. Твой мститель — ужасный человек, ты даже себе представить не можешь насколько…

— Разговор окончен, я отказываюсь тебя слушать.

— Подожди. Чего тебе стоит задать мне один вопрос? Ты же хочешь докопаться до истины, мы оба это прекрасно понимаем.

— Я тебе не геолог-разведчик, чтобы копанием заниматься. Ладно, кому я могу доверять в своём окружении?

— Ты задаёшь неоднозначный вопрос. Я могу ответить на вопрос только да или нет.

— Ок, Ника, ты меня действительно любишь?

— Алекс, что за вопрос?

— Отвечай. Остальное не имеет особого значения.

— Да, я по-прежнему люблю тебя.

— Вот и славненько. — Я замолчал и собирался сбросить звонок Вероники, но она будто прочитала мои мысли.

— Мы не закончили. Я жду нормальный вопрос!

— Илларион мне враг? — Почему-то меня стали одолевать сомнения в отношении Лёвушкина и его честности, поэтому я решил спросить о нём.

— Нет.

— Хм, странно, я хотел услышать другое. Выходит, ты мне нечем не помогла, наоборот, только утвердила меня в мысли, что история стала запутаннее хуже некуда.

— Почему же? Зато ты теперь понимаешь, кому можешь доверять.

— Эммм, нет, не соглашусь с тобой, я стал более предусмотрительный. И тебе в данный момент я не могу всецело доверять, откуда мне знать, что звонит именно моя жена, а не кто-то за неё с обработанным голосом? Ведь так уже было недавно. Что, если вы и ответили на звонок Вишни за меня?

— Предположим, ты прав. Но какой в этом смысл? Зачем кому-то говорить с тобой за меня, Корф?

— Элементарно — чтобы пустить в очередной, чёрта с два, раз по ложному следу.

— Но я же не могла заведомо знать, что ты спросишь?

— Уверен, у вас наготове ответы на любые мои вопросы. А история с моим якобы разговором с Пашей Баршаем в самом начале, которого отродясь не было? А твоё мифическое появление в «Пегасе»? После этого вы ещё смеете надеяться, что я кому-то поверю?

— Алекс, но ты же не можешь до конца своих дней бояться собственной тени и всем не доверять? Есть же Маргарита, Зинаида Макаровна.

— Твоя вымышленная подруга — первая в списке подозреваемых мной. А мою матушку я попрошу вас не трогать, господа.

— Нет, дорогой, ты стал невыносим! С тобой невозможно по-человечески разговаривать. Хотела, как лучше, а получилось, как всегда. Verdammt!

Глава 43

9 декабря, воскресенье

— Что? Марго?!

— Да Марго, Марго. Корф, вставай, мне пора на работу. — Маргарита усиленно трясла меня за плечо.

— Какую работу? Марго, откуда ты здесь? — Я пытался открыть глаза, но веки казались тяжёлыми, а яркий свет извне слепил меня. Моя голова раскалывалась, тело ломило, будто по мне проехался танк.

— Oh mein Gott. Du wirst mich verrückt machen.

— Христа ради, Маргарита, говори по-русски, у меня нет самоучителя по немецкому, как у Иллариона, я тебя не понимаю.

— Я говорю, что ты мне надоел хуже горькой редьки.

— В каком смысле?

— То есть, что я русским языком выражаюсь, что немецким, ты меня в любом случае не понимаешь.

— Марго?! Объясни нормально, что произошло.

— Свинья ты — вот что. Надрался вчера, лыка не вязал. Мне позвонил какой-то сердобольный мужчина, который обнаружил тебя без сознания на автобусной остановке на улице Миклухо-Маклая около ТЦ «Шоколад».

— Как я там оказался? Почему позвонили тебе?

— Я понятия не имею, откуда и куда ты направлялся, где и с кем налакался. А меня набрали, потому что ты даже в отключке умудрялся петь какую-то песню про Риту-Маргариту.

— Оооо, есть такая песня у Аркадия Укупника.

— Да ты что? Спасибо тебе, Алексей Владимирович, что расширил мой кругозор. Кроме песни Аркадия Укупника что-то осталось в воспоминаниях твоей светлой головы?

— Марго, что за сарказм? Ты успокойся пожалуйста и не ори на меня.

— Я ещё не начинала даже орать. Ты…Ты мне испортил вечер, нарушил мои планы.

— Эммм, приношу тебе тысячу извинений, но только я ничего не помню.

— Опять двадцать пять! Корф, я тебя сама убить готова, не дожидаясь, пока это красиво сделает твой мститель. — Маргарита устало опустилась на диван рядом со мной, оказалось, что я лежал у неё в гостиной на диване, одетый, в чём был накануне вечером, под тёплым, толстым, мягким пледом с разноцветными квадратами. Я стыдливо натянул плед на себя по самые уши.

— Чего ты там прячешься? Вылезай, я тебя не съем.

— Правда? И ремнём не выпорешь? — Маргарита покачала головой и мило улыбнулась.

— На первый раз прощаю. Но в следующий непременно схвачусь за свою любимую плётку и накажу тебя.

— Тогда не буду тянуть со следующим разом.

— Алекс, шутки в сторону. Соблаговоли-таки объяснить фрау Ротенберг, где ты шлялся вчера и напился до беспамятства?

— Можно воды сначала попить пожалуйста.

— Да, каши с тобой не сваришь. Сейчас принесу тебе минералочки.

Я осушил стакан с живительной влагой, попытался восстановить хронологию событий субботы