— Не думаю, что это разумно, тигренок.

— Ничего такого, чего бы я не видела раньше. — Я делаю шаг к нему и начинаю растегивать первую пуговицу.

У меня был план, мне нужно быть равнодушной. Проверить порез на его боку и покончить с этим, словно это обычная задача. В конце концов, это он создал эту дистанцию между нами. Я сказала себе, что смогу это сделать. Я могу притвориться, что между нами больше ничего не осталось.

Неправильно. Его близость, его запах, тепло его тела, которое, кажется, просачивается в мое, даже когда мы не касаемся друг друга, — и все это заставляет мои чувства вырываться на свободу. Потребность прильнуть к нему и уткнуться носом в его кожу, снова почувствовать себя в безопасности и любимой, просто непреодолима.

Мне едва удается расстегнуть первую пуговицу. Мои пальцы дрожат, а зрение затуманивается от непролитых слез. Я делаю глубокий вдох и перехожу к следующей, а затем к следующей, работая исключительно на ощупь, а не полагаясь на зрение. Как только расстегивается последняя пуговица, я отпускаю его рубашку и не свожу глаз с его груди, не решаясь встретиться с ним взглядом.

Марля на порезе покрыта засохшей кровью. Осторожно сдираю ее, затем наношу толстый слой крема с антибиотиком. Рана не выглядит инфицированной.

— Ты принимаешь лекарства?

— Да.

Я начинаю накладывать новую повязку. — Продолжай принимать их еще как минимум пять дней. На всякий случай.

— Чертовски тяжело находиться так близко, когда все мое существо жаждет прижаться к нему. Чувствовать его тепло, окутывающее меня. Мне всегда казалось, что ничто не может коснуться меня, когда я нахожусь в его объятиях. Как он мог меня бросить?

— Я думала, ты любил меня, — шепчу я. — Похоже, я ошибалась.

Рука Кая вырывается, обхватывает мою талию и прижимает меня к себе. Я чувствую, как вздымается и опадает его грудь. Его дыхание — быстрое и неглубокое. Его вторая рука тянется к моему затылку, пальцы запутываются в моих волосах. Теплое дыхание покалывает мою кожу, когда он опускает голову, пока его рот не оказывается рядом с моим ухом.

— Да. — Хриплый тембр его голоса отдается во мне до самых костей. — Но только в той части, где используешь прошедшее время. Я не только все еще люблю тебя. Я, блядь, живу ради тебя, тигренок.

Мое дыхание сбивается. Я обхватываю его руками, крепко прижимая к себе.

— Каждый вздох, — продолжает он. — Каждое биение сердца. Каждая капля моей крови — твоя. Все это было твоим с того момента, как мы встретились много лет назад. Если ты хочешь, я вырежу свое гребаное сердце и положу его к твоим ногам. Оно твой и всегда будет твоим.

Теперь у меня дрожат не только руки, все мое тело сотрясает дрожь. Я со всей силой впиваюсь ногтями в его спину, а слезы бессовестно текут по моим щекам.

— Так почему же ты меня бросил? — Это должен был быть крик, но в итоге получился болезненный хнык. — Почему?

Его объятия становятся все крепче, сжимая меня так, словно он пытается слить мое тело со своим. В следующее мгновение он поднимает меня и ставит на комод. Его ладони медленно, словно наслаждаясь прикосновением, движутся вверх по моим рукам, затем по плечам, чтобы коснуться моего лица.

— Спроси меня о чем угодно, только не об этом. — В его глазах, встретившихся с моими, столько муки и печали. — Если я скажу тебе, ты возненавидишь меня навсегда, тигренок. Скажи только слово, и я признаюсь тебе в каждом своем темном грехе. Только не в этом.

Я беру его лицо в свои руки и прижимаюсь лбом к его лбу.

Когда убили моего отца, я была слишком потрясена, чтобы думать о чем-либо. Но через некоторое время, когда я лежала без сна в своей постели, тщетно ожидая возвращения моего демона, размышления были единственным, что я могла сделать. Тот звонок, который он получил в последний раз, когда мы были вместе. Так был убит мой отец — одним выстрелом в голову. А потом мой демон исчез в воздухе. Мне потребовалось время, но в конце концов я соединила все точки.

— Я уже знаю, — шепчу я. — Я знаю, что это был ты.

Кай дергается и начинает вырываться, но я обхватываю его ногами, удерживая на месте.

— Я была так зла и обижена, когда поняла, что это был ты, — продолжаю я. — Какое-то время я даже ненавидела тебя. Единственный человек, которому я полностью доверяла. Человек, который сказал, что никогда не причинит мне вреда. Любовь всей моей жизни…

— Пожалуйста, — задыхается он, — не говори этого.

— Человек, который убил моего отца. — Я заканчиваю с дрожащим дыханием.

По его телу пробегает дрожь, сначала слабая, но потом вся его фигура начинает трястись.

— Я не знал, тигренок. — По его щеке скатывается слеза. — Клянусь, я не знал. Когда я увидел тебя, бросившегося к нему, и понял, что натворил… Я хотел умереть, Нера. Я лучше тысячу раз убью себя, чем причиню тебе хоть малейшие страдания. Но я не знал. Чертов малограмотный ублюдок, каким я являюсь, я даже не удосужился прочитать биографию цели. Пожалуйста, поверь мне. Я не знал. Я, блядь, не знал.

Я закрываю глаза и опускаю голову, зарываясь носом в его шею.

— Возьми мой пистолет, тигренок. Я встану перед тобой на колени, и ты сможешь выстрелить мне в голову. — Его голос звучит так надломленно, что мне становится больно от боли, которую я в нем слышу.

— Иногда судьба любит играть с нашими жизнями в жестокие игры, — говорю я ему в шею, проводя ладонью по его косе. — Я знаю, что ты никогда не сделаешь мне ничего плохого.

— Мне очень жаль, тигренок. — Его рука лежит на моей спине, прижимая меня к его все еще дрожащему телу.

Я любила своего отца. Осознание того, что мой демон был тем, кто убил его, почти раздавило меня. Почти. Но я простила его. Почти сразу же, как только я поняла правду. Я любила его слишком сильно, чтобы не любить. Но он все равно ушел. И это сокрушило меня.

Уничтожило меня.

Он обрек меня на ад.

Но мое сердце знает… Я прощу и это.

Я выпрямляюсь и обхватываю его лицо ладонями. Его глаза покраснели и остекленели. Потеряны. Вытирая большими пальцами влагу с его щек, я делаю глубокий вдох.

— Я простила тебя. За моего отца. Много лет назад.

— Некоторые вещи никогда нельзя простить, тигренок.

— Можно. Когда ты любишь кого-то, ты можешь простить все.

— Но не