парни не ушли, а придвинулись поближе. Пенг наклонился к ней (Эмань сидела на матрасе) и шепнул прямо в нос:

— Это не всё…

— А что ещё?

— Вроде было какое-то обещание, — отвлечённо начал Дон, — если мы проиграем. Что-то вроде насильничания.

— Возможно. Но, как могли понять, я могу сказать всё что угодно, причём необязательно к этому надо прислушиваться. Я же девочка. — Эмань отвлекалась, чтобы отложить в безопасное место драгоценный учебник, а когда подняла глаза, то оба парня уже сидели подле неё, и их раскосые, но красивые глаза точно испускали искры.

"Видимо, поэтому мелкие девчонки плакали по ним, даже если им было больно. Мудацкая харизма и очарование злодеев, ничего более. Знаем, проходили", — заключила Эмань, а вслух сказала:

— Я собираюсь спать, так что если вам сказать нечего, то свалите. У меня скальпель.

— А мы тоже хотим спать, — тоненьким голосом произнёс Дон, выпятив губки. — Так устали! Можно, мы поспим здесь? Заодно исполним обещание.

— Да что за нахуй? — пробормотала Эмань. — Какое там у меня обещание?

— Тихомира передала, что ты нам жопу разорвёшь, а потом ты сказала, чтобы я тебя не при людях поблагодарил, — издевательски покорно произнёс Дон. — Вот мы здесь.

"Я чего, в хентае?"

А с другой стороны — что, кроме обещания не чинить насилия первой, удерживает её от того, чтобы просто их избить? Тем более: раз они сами об этом попросили, то это всего лишь БДСМ.

Ах, как много всяких ужасных вещей она мечтала сделать с парнями, которые обошлись с ней хуже, чем со шлюхой? Как желала она их отравить, сломать им член, вырвать яйца, выколоть глаз, опозорить на глазах у новой девушки, слить в сеть фото, чтобы все узнали, какое они ничтожество. А тут шанс отыграться за все прошлое как-будто представляется сам собой. Отыграться за прошлое… Да ей давно всё равно! Всё это было в другой жизни. Она теперь гораздо круче той сексуальной азиаточки с гитарой.

И всё же… не оставлять просящих без исполнения? Эмань нащупала бамбуковую палку.

— Ну давайте, идиоты! Я вас разъебу!

Но палка выпала из рук девушки при первом же покорно перенесённом ударе.

— Вы идиоты… Разъебу я вас… — прошептала им Эмань, когда Пенгфэй коснулся языком внутренней поверхности её бёдер, а Донгэй слегка укусил сзади за ухо. Она чувствовала себя ломтём сыра, плавящимся между двух гренок.

"Блин, хочу бутера с горгонзолой…"

Глава 12. Что такое этот господин?

— Ох…

Китайская цензура запрещала изображать зомби, поэтому Хамуцо не была избалованна такого рода контентом. Посему увиденное вызвало у неё шок.

Как по дороге к леску у горы объяснил ей Йеча, всё случилось из-за батрохов. Их инфекция, проявляющаяся на кожных покровах и для самих батрохов не опасная, при тесном контакте передалась подлесникам. Мало того, что патоген прижился в организме другого вида, так ещё оказался в разы летальнее. Подлесников в момент их внезапного появления в Тянь-Чжунго было примерно тысяч двадцать, потому что жили они всегда большими группами, и неважно, кто кому приходился родственником. Половые связи в такой группе зачастую были беспорядочны, и дети становились общими. При том что у подлесников на родине была настолько развита биотехнология, что они сумели победить все собственные болезни, обеспечив себе устойчивость и исключить из популяции "плохие" гены.

Прошло не так много времени, а подлесников, которые ныне хотя бы живы и относительно здоровы, едва ли сотня. Хватило нескольких озабоченных больных батрохов, чтобы убить почти весь удивительный народ.

— Но почему батрохи? — искренне не поняла Хамуцо. — Они же нормальные. Дружелюбные, мягкие… Как они могли убить других?

Йеча горько усмехнулся.

— Ты не видела их весной. Они точно одержимым становятся, могут зажать бёдрами — а бёдра у них сильные — всё, что движется. Благо оплодотворение у них наружное. Но мозолью живот вспороть могут без проблем. Я знаю, что также делают земные лягушки. Поэтому их — в смысле, батрохов, не лягушек — никогда не пустят в Истинный Эрлитоу.

— Природа жестока… — грустно протянула девушка. — Когда уже мы все избавимся от низменного?

Староста неопределённо кашлянул, а Йеча опустил голову.

— Возможно, наши цивилизации всё ещё очень молоды, чтобы реакции, которые помогали нам выживать в дикой прежде среде, полностью заглушились голосом разума. Но если люди знают себя, то они, конечно, не знают, что учинят иномирцы, когда эмоции возьмут верх. Так что… может, в изоляции, запретах и строгих границах смысл есть.

Хамуцо остановилась, и Йече тоже пришлось остановиться.

— Но вы же милые! Реально, вы даже никого не трогаете! Это несправедливо — лишать вас возможности пожать нам руку!

Взгляд мастера стал как будто виноватым.

— Ты нас не знаешь. Прости.

Словом, Хамуцо была убеждена, что её ничем не напугать и не удивить. Но когда она увидела примерно с десяток разновозрастных высоких, тонких и тощих антропоморфных созданий с длинными бледными волосами, огромными, бывшими чёрными, но теперь помутневшими из-за безжалостных лучей солнца глазами, длинными ушами и зеленоватыми пигментными пятнами по всему телу, её позиция пошатнулась. Не из-за изначальной особенности внешности, а из-за отвратительных кожных наростов в одних местах и обнажающих кости некрозах в других, из-за недостающих частей тела, из-за выпавших наружу петель кишечника, из-за изрешеченных дробью и иссечённых клинками грудных клеток, голов и конечностей, из-за спёкшихся полос крови и висящего над всем этим фантастически отвратительного запаха, не похожего на обычный аромат разложения. Мухи ползали по телу, но в ранах не кишели ни черви, ни опарыши — плоть высохла, и организм напоминал мумию. Словом, будь это какая-нибудь инсталляция или декорация, её автора упекли бы за решётку. Но, к сожалению, это было нечто естественное — если такой ужас можно назвать естественным.

Что было гораздо хуже и от чего именно хотелось вырвать себе все внутренности, так это от факта, что у всех ещё была сохранена хоть какая-то реакция нервной системы, то есть они были в целом живы: когда двое людей и один йетиманси подошли к ним, они попытались отступить в чащу, но у большинства ноги шевелились плохо, хотя кто-то относительно бодро полз.

Девушка шагнула вперёд, к бледному слепому ребёнку-зомби, у которого отвалилась нижняя челюсть. Тот начал отползать, но как-то по дуге, точно не хотел уходить совсем, но и оставаться так близко было небезопасно.

Секунд через пять Хамуцо уже безудержно рвало.

Йеча протянул к ней было руку, но затем с болезненным вздохом отдёрнул. Но староста его понял и отвёл девушку в сторону.

Мастер медленно