двоюродным братом моего одноклассника. Немцы тут же пропустили меня через заграждение и передали на попечение Николаеву.

Однако мои тревоги закончились только через пару дней, когда красные наконец пропустили «гетманский» поезд через границу и я вновь встретился с мамой и сестрой; они никак не пострадали и добрались целыми и невредимыми. Примерно двум десяткам молодых людей пришлось, как и мне, «испариться» из поезда; большинство из них сумели тем или иным способом перейти границу и теперь вернулись в поезд. Но кое-кого недосчитались – говорили, что некоторые из них заплатили местным контрабандистам большие деньги, но негодяи, вместо того чтобы переправить их через границу, сдали большевикам.

Несколько дней мы провели в Киеве – штаб-квартире оккупационной германской армии. Мы жили у посла Дона на Украине генерала Черячукина и одновременно оформляли всевозможные украинские и германские документы, необходимые для безопасного проезда через Украину на восток, на Дон. Германская часть затруднений не вызвала, зато обстановку в украинских конторах вполне можно было описывать сценами из какой-нибудь музыкальной комедии. Большинство чиновников умели говорить и писать только по-русски, украинского не знал почти никто. Еще не закончены были споры о том, является ли украинский отдельным языком или всего лишь «малороссийским», как прежде говорили, диалектом русского. Но теперь вышел приказ вести всю корреспонденцию исключительно на украинском языке. В каждом случае, когда речь шла о документах вроде нашего разрешения – где требовалось сотрудничество нескольких департаментов, – это вызывало серьезные задержки. Первый чиновник, к которому вы обращались, писал письмо на русском; затем нам приходилось ждать, пока его переведут на украинский, а в департаменте-получателе – ждать, пока его переведут обратно на русский; только после этого лица, имеющие право принимать решения, могли его прочесть и наложить резолюцию. В основном в чиновных кабинетах мы встречали русских правого толка, и отношение их ко всему можно было выразить словами: «хоть с чертом, если он против большевиков».

В конце концов мы получили все документы и смогли вновь отправиться в путь. Путешествие наше проходило с относительным комфортом. Больно было видеть, что все мосты охраняются офицерами и солдатами в форме германской армии, что все станции на пути заняты частями той же германской армии, что немцы ведут себя как хозяева – а в то время, очевидно, они и были хозяевами на Украине. Германских войск вокруг вообще было много, так как по всей Украине вспыхивали крестьянские восстания против принудительной реквизиции продовольствия для отправки в Германию.

Обстановка изменилась в Таганроге, небольшом городе на Азовском море. На станции здесь стояли совместно германские войска и донские казаки – а после этого вокруг были одни только казаки. И офицеры, и нижние чины носили в точности такие же погоны и форму, как прежде в императорской армии. Везде поддерживался идеальный порядок.

В Ростове-на-Дону мы пересели в поезд на Новочеркасск, а там на платформе нас встретил отец. После трех лет разлуки члены нашей семьи вновь собрались вместе.

Глава 7

Дон под началом нового атамана – генерала Краснова

Восстание против красных на Дону весной 1918 г

Теперь следует кратко обрисовать события, которые произошли на Дону за пять с половиной месяцев моего отсутствия.

Генеральная стратегия белых частей, отступивших в самые труднодоступные районы степей, оправдала себя. Как и ожидалось, реквизиции продовольствия и другие непродуманные действия красных привели к тому, что казаки в большинстве своем вскоре взбунтовались и теперь уже поддержкой встречали белые части, которые начали потихоньку возвращаться из степей. В апреле, когда германские войска стремительно двинулись по Украине на восток в тыл красным и большевики на Дону оказались ослаблены, по всему краю вспыхнули восстания.

На мирных переговорах в Брест-Литовске (декабрь 1917 г. – март 1918 г.) немцы настаивали на «независимости» Украины – Германия надеялась получить таким образом продовольствие, без которого Центральные державы уже не могли продолжать войну против Англии, Франции и Соединенных Штатов. С этой целью Германия подписала 9 февраля 1918 г. мирный договор с делегацией украинской социалистической Рады[77]. Чтобы придать этому договору хотя бы видимость законности, 9/22 января 1918 г. – через четыре дня после роспуска большевиками Всероссийского Учредительного собрания в Петрограде – украинская социалистическая Рада заявила в Киеве о «независимости» Украины. Следует отметить, что на Украине не только не было всенародного голосования по вопросу провозглашения «независимости», но и саму Центральную раду не выбирали всенародным голосованием.

Провозглашение Радой «независимости» было типичной акцией из разряда тех, что прокатились по всей России после насильственного роспуска Всероссийского Учредительного собрания. Большевики разогнали его, так как после всенародных выборов им в этом органе принадлежало всего лишь около 25 процентов голосов. После этого, очевидно, не осталось никаких законных средств, при помощи которых местные власти могли бы добиться от центрального правительства признания своих нужд и потребностей. В результате распространения большевизма привычный порядок вещей и привычная жизнь рухнули. Наступила кровавая анархия. Все умеренные группы и партии оказались под угрозой. В этих обстоятельствах определенную поддержку у населения получили всевозможные сепаратистские группировки. (Германия, например, стремясь как можно сильнее и навсегда ослабить Россию, поощряла на Украине подобные группы.) Однако эта поддержка выражала скорее не антирусские, а временные антибольшевистские настроения.

В тот момент, когда украинская социалистическая Рада провозглашала в Киеве «независимость», в ее распоряжении имелись войска численностью всего лишь 3000 человек; повсеместно шли бои с местными большевиками и просоветским правительством Советской Украины в Харькове. В тот же день, когда представители Центральной рады подписывали мирный договор с Германией (9 февраля 1918 г.), ее войска вынуждены были оставить Киев красным. Отвечая на призыв Рады о помощи, 1 марта 1918 г. германские войска вошли в Киев, а через два месяца полностью заняли Украину. Затем 30 апреля 1918 г. они сместили пригласившую их социалистическую Раду. Вместо нее германское военное командование посадило на Украине марионеточного правителя – генерала Павла Петровича Скоропадского; собрание зажиточных фермеров и землевладельцев провозгласило его гетманом Украины. Я уже обрисовал, что именно это означало на практике, – настоящими хозяевами на Украине стали немцы.

На Дону, однако, казаки после тяжелых сражений сумели сами изгнать красных. При этом возникло немало драматических ситуаций, из которых я упомяну две.

Первый эпизод имеет отношение к одному из бывших урядников нашей Гвардейской казачьей батареи Подтелкову. Как я уже писал, он сделался вожаком красных. В конце мая 1918 г. он был захвачен в плен и казнен бывшим своим товарищем по Гвардейской батарее лейтенантом Спиридоновым. Этот факт драматичен и сам по себе; он ясно демонстрирует глубину раскола