ним, но сразу же вышел, ничего не сказав. Заходил ещё помощник командира что-то взять из ящика в столе, спросил у раненого, как он себя чувствует, и сообщил, что лодка идёт на мель.

В центральном посту теперь разговаривали мало. Телефон звонил редко: должно быть, команда была успокоена и не тревожила своего командира. Как и ранее, ощущалось, что лодка ползёт по грунту.

Командир и старший офицер сначала отдавали множество приказов, пытаясь различными манёврами направить лодку носом вверх и таким образом подняться на поверхность. Но, по-видимому, руль глубины заклинился в таком положении, что направлял лодку вниз, и все усилия пиратов оставались безрезультатными. Иногда лодка останавливалась, встречая неровности на грунте. К счастью пиратов, на дне не было обрывистых выступов или чересчур крутых подъёмов, и после небольших усилий лодка каждый раз преодолевала небольшое препятствие и ползла дальше.

Однажды гидрофоны отметили, что над лодкой прошёл пароход. Об этом старший офицер доложил командиру. Тогда лодка остановилась и простояла до тех пор, пока наблюдатель не сообщил, что звуки парохода исчезли.

Во втором часу дня в посту центрального управления снова послышался тревожный разговор. Командир приказывал кому-то по телефону не терять надежды, не впадать в панику, предлагал открыть какие-то краны и обещал скорое спасение. Люда слышала только слова командира и не понимала, в чём дело, но догадывалась, что в какой-то части подводной лодки людям грозит опасность. Раненый подтвердил её догадки, — он тоже слышал разговор в центральном посту. Повернув к девушке голову, он рассказал ей по-русски, что в торпедном отделении на носу не хватает воздуха. Командир распорядился попытаться выпустить сжатый воздух из баллона при торпедном аппарате. Это даст дополнительное количество кислорода, но намного увеличит атмосферное давление. Однако количество углекислоты в воздухе остаётся тем же самым, так как по разговору командира можно было догадаться, что в торпедном отделении не работал регенератор, предназначенный для очистки воздуха.

— Больше двух часов там не проживут, — сказал раненый.

Минут через тридцать — сорок в центральном посту вновь послышались телефонные звонки, и снова командир приказывал, уговаривал, обещал. Наконец послышался приказ, переданный по телефону в машину: выключить электричество торпедному отделению. Раненый опёрся на здоровый локоть, глаза его блестели, он зашептал:

— Они угрожали выброситься на поверхность с торпедных аппаратов. Теперь они не смогут впустить сжатый воздух в торпедные трубы.

Время шло невообразимо медленно, и девушка ощущала агонию людей, находящихся в каких-то двадцати пяти метрах от неё: темнота, тяжёлый воздух и осознание неминуемой смерти.

Лодка всё ползла и ползла. Прошёл час, полтора. Возможно, в торпедном отделении уже царила смерть. Раненый заснул. Люда вытянула на столике руки и положила на них голову. Так и сидела неподвижно долгое время, ей казалось, будто в каюте тоже не хватает воздуха. А в голове гудело, звенело…

Лодка остановилась. Свет электрической лампочки погас, в каюте сделалось полутемно. В центральном посту послышались телефонные разговоры:

— Аккумуляторы сели, — сказал кому-то старший офицер.

После этого наступило молчание. Оно продолжалось недолго, и вскоре вновь послышался разговор. Командир и старший офицер советовались. Временами вмешивался Анч, а один раз какое-то слово вбросил и рулевой. Раненый зашевелился, проснулся и поднял голову, вслушиваясь в разговор. Старший офицер предложил два выхода: первый — выбросить через специальный люк аварийный буёк на поверхность моря в надежде, что его заметят советские пароходы и пришлют им водолазную партию; второй — затопить боевую рубку и через неё одному или двоим выброситься на поверхность в так называемых подводных парашютах, то есть водолазных масках с маленьким баллоном воздуха. В распоряжении пиратов имелись две такие маски. Выбросившиеся должны принять меры к спасению экипажа подводной лодки.

— Хорошо, — сказал командир. — Проверьте маски и приготовьте боевую рубку к затоплению. На поверхность поднимитесь вы с господином агентом.

Господином агентом командир подводной лодки называл Анча.

— Тем временем, — продолжал он, — я дам господину агенту инструкции.

Было слышно, как командир и Анч вышли из центрального поста в командирскую каюту. Через несколько минут оттуда послышалась бешеная ругань командира. Он вернулся назад в центральный пост управления и сказал старшему офицеру, что из каюты исчез пакет с важными документами:

— Зашифрованные инструкции командования!

Но у пиратов не было времени обсуждать вопрос, куда исчез документ. Командир успокоился на том, что документы, во-первых, зашифрованные, а во-вторых, никак не могли попасть за стены подводной лодки.

— Маски исправны, рубка готова к затоплению, — отрапортовал старший офицер. — Разрешите идти.

— Только взгляните, как там у вас в каюте?

Раненый поднял голову, собираясь, по-видимому, о чём-то спросить, когда старший офицер войдёт в каюту. Однако ему не пришлось этого сделать, так как в центральном посту грохнул револьверный выстрел, и кто-то тяжело упал на палубу. Падая, человек ударился головой о дверь, открыл её и чуть съехал по ступенькам в каюту, где находились Люда и раненый. Перед ними лежал труп старшего офицера. За полуоткрытой дверью послышался новый выстрел, и там опять кто-то упал. Раненый вскочил с кровати, сел и дико озирался в полутьме.

— Готово! — послышался голос командира. — Согласно инструкции, мы должны соблюдать в абсолютном секрете наше плавание. На лодку мы уже вернуться не сможем. Здесь, рядом с чужими водами, командование её поднимать не станет.

— План наших дальнейших действий? — сухо спросил Анч.

— Мы должны выбросить вместе с собой клипербот. За шестьдесят пять миль отсюда находится наша надводная база. Мы должны добраться до места назначенного свидания. Наденьте маску, она прикроет вам голову, а маленький баллон с воздухом даст возможность дышать и ускорит вылет из воды. Помните — мы на глубине восемьдесят пять метров. Это смертельно опасная глубина. Водолазов в мягких скафандрах поднимают отсюда в течение четырёх часов, иначе им грозит тяжёлая кессонная болезнь, в большинстве случаев со смертельным исходом. Мы же вылетим в течение какой-то минуты, будто пробка из бутылки. На этой глубине давление восемь с половиной атмосфер, а в лодке обычное. Значит, и в организме нашем оно обычное. Это и должно нас спасти. Главное — не задержаться в рубке, когда в неё хлынет вода. Нас должно выбросить сразу, для этого я подниму там давление воздуха.

— А клипербот? — спросил Анч.

— Мы привяжем к нему вёсла, и он поднимется вслед за нами.

— На всякий случай нам нужно переодеться, — сказал Анч. — Я должен приклеить бороду.

Они возились ещё какое-то время, наконец перешли в боковую рубку. Анч ещё вышел оттуда и зашёл в каюту к девушке и раненому, заговорил с ним, поблагодарил за хорошую работу, за удачное провоцирование юнги и завершил:

— Вы