Всё произошло мгновенно, но я успел заметить, как за миг до касания щупальцами катерного корпуса каждое из них ощетинилось десятками шипов. Величиной и формой они напоминали зубья двуручной пилы, но, разумеется, были гораздо крепче них. И это мне вовсе не померещилось. Оставленные на броне и пуленепробиваемых стёклах глубокие параллельные борозды красноречиво демонстрировали, что помимо завидной живучести у «клубков ярости» имеется и вполне достойное оружие.

— Господи! — вырвалось у меня при виде этих устрашающих отметин.

— Гордии! — эхом отозвался трясущийся от испуга Тиберий. Будучи также напуганным, я, однако, сообразил, что в отличие от меня доктор помянул вовсе не Всевышнего, а, кажется, начал бредить со страху.

— Проклятые Гордии! Они существуют! — ещё громче воскликнул Свистунов, опять-таки непонятно, бредя или нет. — Это немыслимо!

— Что ты сказал? — обернулся к нам Хряков, услышав возгласы пленника.

— Гордии, господин полковник! — повторил доктор, продолжая дрожать. И не только от страха, но и от возбуждения, которое накатывало на Свистунова всегда, когда та или иная его безумная догадка подтверждалась на практике. — Проект «Исгор»… Помните такой?

— Помню. Только давай без лишних деталей и покороче! — потребовал Грободел, сострожившись и кивнув на солдат. Чем, видимо, предупредил Тиберия, чтобы тот не заговаривался и не выбалтывал секретную информацию.

— Гордий — так назывался экспериментальный бот-культиватор, что разрабатывался в рамках «Ис…» э-э-э… того самого проекта, — продолжал Свистунов, вняв полковничьему предупреждению. — Его автор — полагаю, вы его тоже не забыли, — начинал конструирование таких ботов для наблюдения и обслуживания за… за тем, что должно было по его замыслу вырасти на Керченском острове. Гордии — это мигрирующая колония быстро регенерирующихся искусственных автонов. Или мигрантов, как их было принято называть. Селекционный продукт. Некое переходное звено между металлорастениями и техносом. Если угодно — представитель обособленного здешнего царства. Но создание и существование Гордиев было до сей поры лишь теорией! А тем более таких совершенных Гордиев, как эти!

— Всё, хватит! Заткнись! — прервал его Хряков, быстро обо всём догадавшись: и о чём сообщил ему Зелёный Шприц, и о чём он ему лишь намекнул. Впрочем, благодаря доктору у меня на руках также имелась кое-какая информация, чтобы с полпинка вникнуть в суть вышесказанного. И определить, кто, предположительно, мог стоять за гибелью экспедиции «Светоча» и нашего конвоя.

Талерман Давид Эдуардович. Тот самый Умник, который, по утверждению Свистунова, однажды уже уводил из-под носа Центра «Лототрон». И, судя по всему, сегодня этот злой гений опять действовал на пару с Трояном, поскольку раньше за Талерманом мнемотехнических талантов не наблюдалось. Почему же Троян не вырезал экспедицию и конвой самолично, а рекрутировал на это дело местный технос и Гордиев — новое творение одержимого Умника? Да потому, что король скоргов просто-напросто панически боится приближаться к «Лототрону»! Бродит вокруг, как неприкаянный, а подступиться к нему не может. Так же, как не мог он проникнуть внутрь Жнеца, чей двигатель был создан на основе этой ловушки, и не мог разорвать меня, носящего на себе её алмазную печать.

Любопытная версия для объяснения той передряги, в которую мы вляпались. Определённо, её стоило бы обмозговать. Но не сейчас, поскольку сами видите, что за свистопляска творится вокруг нас.

Тем временем Гордии — если, конечно, Тиберий не ошибся, и это были они, — остались у нас за кормой. Повод для радости? Как бы не так! Эти чёртовы твари были столь же непросты, как и легендарный узел, в честь которого Талерман их окрестил. Не успел ещё Тиберий завершить для Хрякова свою краткую лекцию, а мигранты уже преследовали нас по пятам, явно не собираясь отказываться от своих намерений.

Расторопность, с которой оба Гордия адаптировались к изменившейся обстановке, ещё раз доказывала, что они гораздо коварнее, нежели кажутся на первый взгляд. Вот мы видим у себя за кормой две чёрные движущиеся копны, а спустя несколько секунд наши глаза взирают уже на два больших колеса, что катятся за нами независимо друг от друга, но тем не менее вместе и с одинаковой скоростью. Похожие на широкие тракторные покрышки, только значительно тяжелее их колеса! И каждое из них могло самостоятельно удерживать равновесие и корректировать собственный курс, не сталкиваясь при этом со своим собратом. Гениально и просто! Проще было бы Гордиям обратиться только в шары, но такая форма тела не подходила для быстрого перемещения по снегу.

Катиться по сугробам тяжёлому колесу, пусть и самоходному, также было нелегко. Но только не на том участке местности, какой мы сейчас пересекали. Проезд через промзону протянулся на пару с лишним километров и шёл под уклон. А турбины, что поддерживали воздушную подушку «Ларги», подтапливали и прессовали снег своими мощными реактивными струями. Хитрым Гордиям оставалось лишь выползти на проторенный нами след, превратиться в колеса и рвануть за катером, разгоняясь с каждым своим оборотом всё быстрее и быстрее. И даже бьющий навстречу мигрантам из турбин-движителей воздушный поток не мог помешать их нарастающему ускорению. Помноженное на массу монстров, оно наделяло их сокрушительной силой, способной легко преодолеть встречное сопротивление любого ветра.

А что же мы? Разве не могли и мы в свою очередь набрать разгон по этой добротной дороге, лишённой серьёзных препятствий вплоть до самого побережья? Не только могли, но и набрали, взявшись мало-помалу уходить в отрыв от катящихся кубарем мигрантов. Выстрелить в них ракетой по-прежнему было нельзя из-за близкого расстояния. Но хоть бегству от них нам теперь ничего не мешало, и то ладно.

Одно плохо: примерно за полкилометра до береговой линии нам волей-неволей придётся приступить к торможению. Образованный сошедшей лавиной съезд на реку был довольно крут. Выскочив на него, не снижая скорости, мы сначала подпрыгнем, как на трамплине, а затем, грохнувшись на склон, попросту перевернёмся. Что грозило и нам, и не приспособленной для таких трюков «Ларге» неминуемой гибелью. А вот Гордиям с их феноменальной живучестью и способностью к моментальной трансформации тормоз не требовался. И как бы далеко мы от них ни оторвались, они в любом случае настигнут нас на финишном этапе этого головокружительного спуска.

Бортовой ИИ катера быстро произвёл расчёты скоростей всех участников гонки и выдал капитану оптимальную программу движения. Четко придерживаясь её, мы имели наибольший шанс достичь реки с наименьшими потерями. После торможения, за миг до столкновения с нами кувыркающихся монстров, «Ларге» требовалось лишь вильнуть в сторону, чтобы оба противника проскочили мимо. При таком разгоне они наверняка зароются в рыхлый слой снега, и, пока будут выбираться из него, мы вновь их обгоним. Ну а на льду им за нами уже не угнаться, превратись они хоть в колеса, хоть в шары, хоть в бобслейные сани.

Компьютер «Ларги» расписал все дальнейшие действия капитана вплоть до секунды, но не учёл одного. Того, что все эти алгоритмы могут рассыпаться в пух и прах с появлением в нашем уравнении новой вводной. Будь она несущественной, бортовой ИИ внёс бы оперативную поправку и устранил погрешность. Но, к несчастью, вводная, которую Зона беспардонно внесла в наши тактические расчёты, оказалась слишком весомой, отчего это заковыристое уравнение вмиг утратило для нас решение…